Перевод © Илья Богданов (ibo@mail.ru), ред. от 27.05.2002
Майлз смотрел по видеосвязи, как первый рейнджер в боевом скафандре ступил в стыковочный коридор “Ариэля”. За настороженным разведчиком сразу последовали еще четверо. Они просканировали пустой проход, превращенный в замкнутое пространство с помощью опущенных изолирующих переборок, перекрывавших оба его конца. Никаких врагов, никаких целей, даже автоматическое оружие им не угрожало. Абсолютно пустое помещение. Сбитые с толку рейнджеры заняли оборонительную позицию вокруг стыковочного люка.
Внутрь шагнул Грегор. Майлз не удивился, увидев, что Кавило не обеспечила императора боевым скафандром. На Грегоре был аккуратно выглаженный рейнджерский комбинезон без знаков различия, а его единственной защитой были ботинки. Но даже и их будет явно недостаточно, если один из этих бронированных монстров наступит ему на ногу. Боевой скафандр был приятной штукой: защита от парализаторов и нейробластеров, от большинства видов ядов и биологического оружия, с сопротивляемостью (до некоторой степени) плазменному огню и радиоактивности, набитый встроенным интеллектуальным оружием, тактическими системами и устройствами телеметрии. Очень удобно для абордажной экспедиции. Хотя на самом деле Майлзу однажды удалось захватить “Ариэль” с меньшим количеством людей, притом вооруженными менее внушительно и без всякой брони. Но в тот раз на его стороне была внезапность.
Кавило вошла вслед за Грегором. На ней был боевой скафандр, хотя свой шлем в данный момент она несла под мышкой, как отрубленную голову. Она оглядела пустой коридор и нахмурилась.
– Ладно, в чем тут фокус? – громко поинтересовалась она.
“Отвечая на ваш вопрос…” Майлз нажал клавишу на пульте дистанционного управления в руке.
Приглушенный взрыв заставил коридор завибрировать. Стыковочный рукав резко оторвался от люка. Автоматические двери, зафиксировав падение давления, мгновенно захлопнулись. Воздуха наружу вышло на один вдох. Хорошая система. Майлз заставил техников убедиться, что она функционирует нормально, прежде чем они поставили мины с направленным взрывом в стыковочные захваты для шаттла. Майлз проверил мониторы. Боевой шаттл Кавило кувыркался прочь от “Ариэля”, его опоры и сенсоры были повреждены тем же взрывом, что отправил его в полет, а оружие и оставленные в резерве рейнджеры стали бесполезны, пока пилот, наверняка здорово всполошенный, не вернет себе контроль над положением шаттла в пространстве. Если сможет.
– Присматривай за ним, Бел, я не хочу, чтобы он вернулся и начал нас преследовать, – сказал Майлз по коммсвязи Торну, находящемуся на верхней палубе в тактической рубке “Ариэля”.
– Я могу его подорвать, если хочешь.
– Подожди немного. Ситуация здесь внизу еще очень далека от разрешения.
“И да поможет нам сейчас Бог”.
Кавило рывком надела шлем, окруженная стоявшими в оборонительной позиции обескураженными бойцами. Вооружены до зубов, а стрелять не во что. Пусть немного успокоятся: достаточно, чтобы удержаться от рефлекторной пальбы, но недостаточно, чтобы подумать…
Майлз оглядел своих собственных бойцов в боевых скафандрах, в количестве шестерых человек, и надел свой собственный шлем. Не то чтобы количество имело значение. Миллион солдат с ядерным оружием или один парень с дубиной: и того и другого достаточно, когда целью является один невооруженный заложник. Миниатюризировав ситуацию, с грустью осознал Майлз, он не привнес в нее качественных изменений. Он по-прежнему может столь же крупно облажаться. Главным его преимуществом была плазменная пушка, нацеленная вдоль коридора. Он кивнул Елене, управлявшей большим орудием. Обычно не используемое внутри корабля, оно сможет остановить атакующие боевые скафандры. И пробить корпус корабля за ними. Майлз прикинул, что, теоретически, если дойдет до перестрелки, они могли бы подорвать, ну, одного из пятерки Кавило на данном расстоянии, прежде чем схватка перейдет в рукопашную или, вернее, перчаткопашную.
– Начинаем, – предупредил Майлз по командному каналу. – Помните тренировки.
Он нажал другую клавишу: изолирующая переборка между его группой и группой Кавило начала отъезжать в сторону. Медленно, не внезапно, с точно рассчитанной скоростью, чтобы внушить страх, но не испугать.
Передача по всем каналам плюс громкоговоритель. Для плана Майлза было абсолютно необходимо, чтобы ему удалось сказать первое слово.
– Кавило! – крикнул он. – Деактивируйте ваше оружие и замрите, или я разнесу Грегора на атомы!
Язык тела – удивительная штука. Просто потрясающе, как много эмоций может прорваться сквозь черную блестящую поверхность боевого скафандра. Самая маленькая бронированная фигура стояла разведя руки и окаменев. Утратив дар речи, утратив, на драгоценные секунды, возможность реагировать. Потому, конечно же, что Майлз только что украл ее собственные первые слова. “И что ты теперь скажешь со своей стороны, любовь моя?” Это был отчаянный план. Майлз посчитал, что проблема заложника не имеет логического решения, а значит, очевидно, единственный выход – сделать эту проблему проблемой Кавило, а не его собственной.
Что ж, по крайней мере, “замрите” они выполнили. Но он не мог себе позволить упустить преимущество.
– Бросай оружие, Кавило! Нужно всего одно нервное движение, чтобы превратить тебя из императорской невесты в совершенно незначительную персону. А потом и вовсе в ничто. А уж нервничать ты меня заставляешь по-настоящему.
– Ты сказал, что он безопасен, – прошипела Кавило Грегору.
– Он не принимал препараты, должно быть, дольше, чем я думал, – ответил Грегор с взволнованным видом. – Нет, смотри – он блефует. Я докажу.
Разведя руки в стороны, Грегор пошел прямо на плазменную пушку. У Майлза за лицевым щитком отпала челюсть. “Грегор, Грегор, Грегор!…”
Грегор не отрываясь смотрел в лицевой щиток Елены. Его шаги не ускорялись и не сбивались с ритма. Он остановился только тогда, когда его грудь прикоснулась к нацеленному на него концу ствола. Это был чудовищно драматичный и захватывающий момент. Майлз так увлекся зрелищем, что ему понадобилось некоторое время, чтобы подвинуть палец на несколько незаметных сантиметров и нажать клавишу на пульте управления, закрывавшую изолирующую переборку.
Щиты не программировали на медленное закрытие: они захлопнулись быстрее, чем можно было проследить взглядом. Недолгий шум плазменного огня с другой стороны, крики. Кавило закричала на одного из своих людей как раз вовремя, чтобы удержать его от фатальной ошибки: выстрела миной в стену закрытого помещения, в котором он сам и находился. Дальше тишина.
Майлз уронил плазменную винтовку, сдернул шлем:
– Боже всемогущий, вот этого я не ожидал. Грегор, ты гений.
Грегор деликатно поднял палец и отодвинул ствол плазменной пушки в сторону.
– Не волнуйся, – сказал Майлз. – Все наше оружие не заряжено. Я не хотел рисковать.
– Я был почти уверен, что так оно и есть, – пробормотал Грегор. Он оглянулся и пристально посмотрел на перегородку. – Что бы вы стали делать, если бы я спал на ходу?
– Продолжали бы разговор. Пробовали разные компромиссы. У меня была в запасе пара трюков… За другой изолирующей переборкой отряд с заряженным оружием. В конце концов, если бы она не клюнула, я был готов сдаться.
– Этого-то я и боялся.
Из-за переборки донеслись какие-то странные приглушенные звуки.
– Елена, принимай командование, – сказал Майлз. – Зачищай территорию. Возьми Кавило живой, если получится, но я не хочу, чтобы кто-либо из дендарийцев погиб, пытаясь сделать это. Не рискуй, не верь ничему, что она говорит.
– Я в курсе, – Елена взмахнула рукой в салюте и двинулась в сторону своей группы, которая разделилась, чтобы зарядить оружие. Елена начала переговариваться по устройству командной связи в шлеме с руководителем такой же группы, поджидавшей по другую сторону от Кавило, и командиром боевого шаттла “Ариэля”, приближающегося с внешней стороны корабля.
Майлз дал знак Грегору следовать по коридору, как можно скорее уводя его из зоны потенциальной заварушки.
– В тактическую рубку, и я введу тебя в курс дела. Тебе нужно принять некоторые решения.
Они вошли в лифтовую трубу и начали подниматься. С каждым новым метром, разделявшим Грегора и Кавило, Майлзу становилось легче дышать.
– Пока мы не поговорили лицом к лицу, больше всего я опасался, – сказал Майлз, – что Кавило действительно сделала то, что считала сделанным: запудрила тебе мозги. Я не видел, откуда еще она могла получать свои идеи, кроме как от тебя. Я не был уверен, что можно сделать в подобном случае, кроме как подыгрывать до того момента, пока я не смогу передать тебя в руки более высоких экспертов на Барраяре. Если бы мне удалось выжить. Я не знал, насколько быстро ты увидишь ее подноготную.
– О, сразу же, – пожал плечами Грегор. – У нее была та же жадная улыбка, что бывала у Фордрозды. И после него еще у десятка каннибалов помельче. Я теперь могу почуять жадного до власти льстеца за тысячу метров.
– Отдаю должное мастеру стратегии, – Майлз сделал соответствующее движение рукой в скафандре. – Ты понимаешь, что освободил сам себя? Она довезла бы тебя прямо до дома, даже если бы я не появился рядом.
– Это было просто, – нахмурился Грегор. – Все, что от меня требовалось, это полностью отказаться от личной чести. – Взгляд Грегора, понял Майлз, был безжизненным и лишенным триумфа.
– Нельзя надувать честного человека, – неуверенно сказал Майлз. – Или женщину. Что бы ты сделал, если бы она доставила тебя домой?
– Зависит от обстоятельств, – Грегора посмотрел куда-то вдаль. – Если бы ей удалось тебя убить, полагаю, мне пришлось бы ее казнить. – Когда они вышли из трубы, Грегор взглянул назад. – Получилось лучше. Может быть… Может быть, есть какой-нибудь способ дать ей честный шанс.
Майлз моргнул.
– На твоем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем давать Кавило какой-либо шанс. Даже держась на расстоянии. Заслужила ли она это? Ты понимаешь, что происходит, скольких она предала?
– Отчасти. И все же…
– Все же что?
Голос Грегора был так тих, что стал почти неслышен.
– Жаль, что она не была настоящей.
–…Вот какова по моей информации в настоящий момент тактическая ситуация в Ступице и локальном пространстве Вервана, – закончил Майлз свой доклад Грегору. Они вдвоем были в комнате для инструктажа на борту “Ариэля”, в коридоре на посту стоял Арди Мейхью. Майлз начал свое краткое изложение, как только Елена доложила, что враждебный отряд успешно обезврежен. Он прервался только за тем, чтобы выскользнуть из своего плохо подходившего скафандра и снова одеться в серую форму дендарийцев. Скафандр был в спешке позаимствован у той же женщины-солдата, которая одалживала ему обмундирование раньше, и сантехническая система была вынужденно не подсоединена.
Майлз задержал картинку на дисплее головида в центре стола. Хотел бы он иметь возможность так же, нажатием клавиши, задержать реальное время и события, остановить их ужасную гонку.
– Ты можешь заметить, что самые крупные пробелы в наших разведданных касаются точной информации о цетагандийских силах. Я надеюсь, что верванцы заткнут некоторые из этих дыр, если мы сможем убедить их, что мы их союзники, а рейнджеры могут добавить еще информации. Так или иначе. Итак… сир… решение падает на вас. Сражение или бегство? Я могу прямо сейчас выделить “Ариэль” из общих сил и отправить тебя домой, причем потеря для предстоящего жаркого и утомительного боя у червоточины будет небольшой. Огневая мощь и броня, а не скорость, будут иметь там решающее значение. Можно не сомневаться, за какой путь проголосовали бы мой отец и Иллиан.
– Да, – пошевелился Грегор. – С другой стороны, их здесь нет.
– Верно. Альтернативный путь, обращаясь в другую крайность: желаешь ли ты стать верховным главнокомандующим этой заварушки? На деле так же, как и номинально?
Грегор мягко улыбнулся.
– Какое искушение. Но не кажется ли тебе, что есть определенное… высокомерие в том, чтобы принимать боевое командование, не имея опыта боевого подчинения?
Майлз слегка покраснел.
– Я… хм… столкнулся со схожей дилеммой. И ты встречался с решением: его зовут Ки Тан. Мы переговорим с ним, когда перейдем обратно на “Триумф”, позднее, – Майлз помолчал. – Есть пара других вещей, которые ты мог бы для нас сделать. Если захочешь. Настоящих вещей.
Грегор потер щеку, наблюдая за Майлзом, как за актером на сцене.
– Выкладывайте, лорд Форкосиган.
– Легализуй дендарийцев. Представь их верванцам как барраярские передовые силы. Я могу только блефовать, а твое дыхание – закон. Ты можешь заключить законный договор о совместной обороне между Барраяром и Верваном… А также Аслундом, если нам удастся их привлечь. Твоя главная ценность… извини… лежит в сфере дипломатической, а не военной. Отправляйся на Верванскую станцию и поговори с этими людьми. И договорись.
– В безопасности, далеко от линии фронта, – сухо заметил Грегор.
– Только если мы победим по другую сторону скачка. Если мы проиграем, линия фронта сама явится к тебе.
– Мне бы хотелось военной службы. Быть каким-нибудь скромным лейтенантом с всего лишь горсткой людей, о которых следует позаботиться.
– Нет никакой моральной разницы между одним и десятью тысячами, уверяю тебя. Независимо от того, сколько из них погибнет из-за тебя, ты будешь в равной степени проклят.
– Я хочу участвовать в сражении. Возможно, это единственный шанс в моей жизни испытать настоящий риск.
– Что, ежедневный риск столкнуться с безумными убийцами недостаточно щекочет тебе нервы? Тебе нужно больше?
– Активный риск. Не пассивный. Настоящая служба.
– Если – по твоему суждению – наилучшей и наиважнейшей службой, которую ты можешь сослужить всем прочим людям, рискующим там своими жизнями, является роль скромного боевого офицера, то я, конечно, поддержу тебя всем, чем смогу, – бесстрастно сказал Майлз.
– Ох, – пробормотал Грегор. – Знаешь, ты можешь вертеть словами как ножом. – Он помолчал. – Переговоры, значит?
– Если вы будете столь добры, сир.
– О, прекрати, – вздохнул Грегор. – Я сыграю назначенную мне роль. Как всегда.
– Благодарю, – Майлз хотел было предложить какое-нибудь оправдание или утешение, но потом передумал. – Еще одна неизвестная переменная – рейнджеры Рэндолла. Которые сейчас, если я не ошибаюсь, пребывают в серьезном смятении. Заместитель командующего исчез, командующий дезертировал перед самым началом сражения… Кстати, как это варванийцы позволили ей уйти?
– Она сказала им, что отправляется вести с тобой переговоры. Намекнула, что ей как-то удалось присоединить тебя к своим силам. Сразу после этого она якобы собиралась кинуться в схватку на своем быстром курьере.
– Хм. Возможно, сама того не желая, она расчистила нам путь… Она отрицает свою связь с цетагандийцами?
– Не думаю, что верванцы уже догадались, что рейнджеры открыли дверь цетаганцийцам. Когда мы покидали Верванскую станцию, они все еще относили провал обороны рейнджерами цетагандийской червоточины на их некомпетентность.
– Вероятно, тому были и серьезные доказательства. Сомневаюсь, что основная часть рейнджеров была в курсе предательства, иначе его не удалось бы так долго сохранить в тайне. И кто бы из состава флота ни работал с цетами, они остались в полном неведении, когда Кавило внезапно взяла курс на империю. Ты понимаешь, Грегор, что это твоя заслуга? Одной левой ты подорвал цетагандийское вторжение.
– О, – выдохнул Грегор, – я использовал обе руки.
Майлз решил на этом не останавливаться.
– В любом случае, если получится, нужно блокировать рейнджеров. Взять их под контроль или, по крайней мере, не оставлять у себя за спиной.
– Очень хорошо.
– Предлагаю сыграть в хорошего и плохого парня. Буду счастлив взять на себя роль плохого.
Кавило привели двое конвойных, ведя ее между собой с помощью ручных тягловых механизмов. На ней все еще был ее боевой скафандр, теперь с вмятинами и царапинами. Шлема не было. Вооружение со скафандра сняли, контрольные системы отсоединили, а сочленения зафиксировали, превратив его в стокилограммовую тюрьму, тесную, как саркофаг. Двое дендарийских солдат поставили ее у конца переговорного стола и, отдав салют, отступили назад. Статуя с живой головой: как будто метаморфоза на подобие пигмалионовой внезапно прервалась и осталась ужасным образом незавершенной.
– Благодарю вас, господа, вы свободны, – сказал Майлз. – Командор Ботари-Джезек, пожалуйста, останьтесь.
Кавило в бессмысленном сопротивлении покрутила коротко остриженной светловолосой головой – это был предел физически возможного для нее движения. Когда солдаты вышли, она яростно уставилась на Грегора.
– Ты, змея, – прорычала она. – Ублюдок!
Грегор сидел, поставив локти на стол и опустив подбородок на руки. Он приподнял голову и устало сказал:
– Командор Кавило, оба моих родителя умерли насильственной смертью в ходе политической интриги, прежде чем мне исполнилось шесть лет. Факт, который вы, вероятно, обнаружили в своих исследованиях. Неужели вы думали, что имеете дело с жалким любителем?
– Вы с самого начала играли не в своей лиге, Кавило, – сказал Майлз, медленно обходя вокруг нее, как будто осматривая свой трофей. Она поворачивала голову, следя за ним, потом вынуждена была крутнуться в другую сторону, чтобы перехватить орбиту его движения с другой стороны. – Вам следовало придерживаться своего первоначального контракта. Или вашего второго плана. Или третьего. Вам следовало, на самом деле, придерживаться хоть чего-нибудь. Чего угодно. Ваша абсолютная эгоистичность не сделала вас сильной, она превратила вас в несомую ветром ветошь, которую может подхватить любой. Итак. Грегор – но не я – полагает, что вам следует дать шанс заработать вашу ничего не стоящую жизнь.
– У тебя не хватит духу выбросить меня за борт, – ее глаза сузились от гнева.
– Я и не планировал, – так как у нее, очевидно, от этого бегали мурашки по коже, Майлз снова начал ее обходить. – Нет. Глядя в будущее – когда все это закончится – я подумывал отдать вас цетагандийцам. Лакомая добавка к мирному договору, которая не будет нам стоить ничего, но поможет подсластить им пилюлю. Полагаю, они будут вас искать, как вы думаете? – он остановился перед ней и улыбнулся.
Кровь отлила у нее от лица. На стройной шее проступили сухожилия.
Заговорил Грегор:
– Но если вы сделаете, как мы просим, я подарю вам свободный выход из Ступицы Хегена, через Барраяр, когда все закончится. Вместе с оставшимися в живых вашими силами, которые захотят за вами последовать. Это даст вам фору в два месяца перед мстящими за разгром цетагандийцами.
– На самом деле, – вставил Майлз, – если вы сыграете свою роль, вы даже можете выйти из этой ситуации героиней. Ну и ну!
Направленный на него сердитый взгляд Грегора был не полностью наигран.
– Я до тебя доберусь, – негромко пригрозила Кавило Майлзу.
– Это лучшая сделка, которую вы сможете получить сегодня. Жизнь. Спасение. Новое начало, далеко отсюда… Очень далеко отсюда. Об этом позаботится Саймон Иллиан. Далеко, но под присмотром.
Гнев в ее глазах начал постепенно вытесняться задумчивостью.
– Что вы от меня хотите?
– Не много. Передайте тот контроль, что у вас еще есть над вашими силами, офицеру по своему выбору. Возможно, верванскому посреднику, в конце концов, они же за вас платят. Вы представите своему командному составу вашу замену, а сами уйдете на покой на гауптвахту “Триумфа” на время всей операции.
– Когда все это кончится, никаких оставшихся в живых рейнджеров не будет!
– Есть такой риск, – признал Майлз. – Вы ведь и собирались от них от всех отделаться. Заметьте, пожалуйста, что я не предлагаю вам выбор между этим и чем-то лучшим. Или это, или цетагандийцы. Чье одобрительное отношение к изменникам распространяется только на тех, что действуют в их пользу.
У Кавило был такой вид, будто она хотела плюнуть, но она сказала:
– Хорошо. Я согласна на ваши условия.
– Спасибо.
– Но ты… – ее глаза превратились в осколки голубого льда, а голос стал тихим и ядовитым: – Ты еще получишь свой урок, коротышка. Сегодня ты на коне, но время сбросит тебя вниз. Я бы сказала, подожди лет двадцать, но сомневаюсь, что ты проживешь так долго. Время научит тебя, что твоя верность не приносит абсолютно ничего. Жаль, что меня не будет рядом и я не увижу тебя в тот день, когда тебя наконец разжуют и выплюнут, потому что ты превратишься в бифштекс.
Майлз вызвал солдат обратно.
– Уведите ее, – это была почти мольба. Когда дверь закрылась за пленницей и сопровождающими, он повернулся и увидел, что Елена смотрит на него. Его передернуло. – Бог мой, у меня мурашки от этой женщины.
– Да? – заметил Грегор, все еще упираясь локтями на стол. – Однако странным образом вы, кажется, находите общий язык. Вы думаете похоже.
– Грегор! – протестующе воскликнул Майлз и с надеждой на опровержение: – Елена?
– Вы оба очень ловкие, – задумчиво ответила Елена. – И, э, короткие. – Заметив гневно сжатые губы Майлза, она объяснила: – Это больше вопрос формы, чем содержания. Если бы ты был властолюбивым безумцем, а не… не…
– Безумцем другого рода, да, продолжай.
– …Ты мог бы строить именно такие заговоры. Тебе, похоже, понравилось раскусывать ее планы.
– Вот спасибо, – он обхватил себя за плечи. Это правда? Через двадцать лет он превратится в нечто подобное? В больного цинизмом и застоялым гневом, забравшегося в раковину и интересующегося только властью, интригами, контролем – в броневую плиту с раненым зверем за ней? – Давайте вернемся на “Триумф”, – резко сказал он. – У нас у всех есть работа.
Майлз нетерпеливо мерил шагами неширокую каюту адмирала Оссера на борту “Триумфа”. Грегор стоял, опершись бедром на край комм-пульта, и смотрел, как он мечется.
–…Естественно, верванцы будут настроены подозрительно, но, принимая во внимание дышащих им в затылок цетагандийцев, у них будет серьезное желание нам поверить. И заключить сделку. Тебе нужно будет сделать ее насколько возможно привлекательной, чтобы быстро придти к соглашению, но, конечно, не отдавай больше, чем это необходимо…
Грегор сухо произнес:
– Может, ты хочешь пойти со мной и поработать за пультом голосуфлера?
Майлз остановился и прочистил горло.
– Извини. Я знаю, что ты знаешь о соглашениях больше, чем я. Я… болтаю, когда нервничаю, иногда.
– Да, я знаю.
Майлз смог держать рот на замке (но не стоять на месте), пока не раздался сигнал дверного звонка.
– Пленники, как вы приказали, сэр, – раздался голос сержанта Чодака по внутренней связи.
– Спасибо, входите, – Майлз перегнулся через пульт и нажал клавишу открывания двери.
Чодак и группа солдат сопроводили капитана Унгари и сержанта Оверхолта в каюту. Пленники действительно были в том виде, как приказал Майлз: помытые, побритые, причесанные и в свежевыглаженной дендарийской серой форме с соответствующими их званиям знаками различия. Последнее, судя по их виду, вызывало в них отчетливую угрюмую враждебность.
– Спасибо сержант, вы и ваша группа свободны.
– Свободны? – Чодак движением бровей выразил сомнение в мудрости этого решения. – Вы уверены, сэр? Не хотите, чтобы мы, по крайней мере, встали в коридоре? Вспомните, как было в прошлый раз.
– В этот раз этого не понадобится.
Сердитый взгляд Унгари отвергал данное легкомысленное заявление. Чодак нерешительно отступил, держа пару барраярцев на прицеле своего парализатора, пока перед ним не закрылась дверь.
Унгари глубоко вдохнул:
– Форкосиган! Ты, мятежный маленький мутант, я отдам тебя под трибунал, сдеру с тебя шкуру, набью из тебя чучело и выставлю на общее обозрение за этот…
Они еще не заметили Грегора, по-прежнему тихо стоявшего, прислонившись к комм-пульту, и тоже одетого в любезно предоставленную ему серую форму дендарийцев, правда без знаков различия, так как в дендарийской иерархии не было эквивалента императора.
– Э-э, сэр… – Майлз перевел внимание взбешенного капитана на Грегора.
– Ваши чувства разделяют столь многие, капитан Унгари, что я боюсь, вам придется встать в очередь и дожидаться своего часа, – заметил Грегор, слегка улыбаясь.
Оставшийся воздух беззвучно вышел из Унгари. Он встал по стойке смирно. К его чести, самый верхний слой дикой смеси эмоций на его лице представлял собой облегчение:
– Сир!
– Мои извинения, капитан, – сказал Майлз, – за мое своевольное обращение с вами и сержантом Оверхолтом, но я рассудил, что мой план освобождения Грегора был слишком, э-э, тонким для, для… – “ваших нервов”. – Я решил, что лучше я понесу персональную ответственность. – “На самом деле, тебе же было лучше, что ты этого не видел. А мне было лучше, что никто не толкал меня под локоть”.
– Энсины не могут нести персональную ответственность за операции такого масштаба, за это несут ответственность их командиры, – рыкнул Унгари. – Как первым заметил бы мне Саймон Иллиан, если бы ваш план – каким бы он ни был тонким – провалился…
– Ну, тогда, поздравляю, сэр, вы только что спасли императора, – отрезал Майлз. – У которого, как вашего главнокомандующего, есть для вас несколько приказов, если, конечно, вы позволите ему ввернуть словечко.
Унгари сомкнул челюсти. С видимым усилием он отключил внимание от Майлза и сфокусировался на Грегоре.
– Сир?
Грегор заговорил:
– Как единственных служащих СБ в радиусе пары миллионов километров – исключая энсина Форкосигана, у которого есть свои обязанности, – я прикрепляю вас и сержанта Оверхолта к своей персоне, пока мы не войдем в контакт с нашими подкреплениями. Возможно, мне также понадобится, чтобы вы выполняли обязанности курьера. Прежде чем мы покинем “Триумф”, пожалуйста, поделитесь всеми относящимися к делу разведданными, которыми вы обладаете, с оперативным штабом дендарийцев: это теперь мои императорские, э-э…
– Покорные слуги, – шепотом предложил Майлз.
– …вооруженные силы, – закончил фразу Грегор. – Считайте этот серый мундир, – Унгари с отвращением бросил взгляд на свой, – военной формой и относитесь к нему с соответствующим уважением. Вы, без сомнений, получите обратно свою зеленую форму, когда я получу свою.
Майлз вставил:
– Я определю дендарийский легкий крейсер “Ариэль” и два других самых быстрых наших курьера в личное пользование Грегору, когда вы отправитесь к Верванской станции. Если вам придется разделиться для выполнения курьерских обязанностей, я предлагаю вам взять меньший корабль, а “Ариэль” оставить Грегору. Его капитан Бел Торн – мой самый надежный дендарийский корабельщик.
– Все еще думаешь над путями моего отступления, а, Майлз? – поднял бровь Грегор.
Майлз слегка поклонился:
– Если дела пойдут очень плохо, кто-то должен выжить, чтобы отомстить за нас. Не говоря о том, чтобы гарантировать оплату оставшимся в живых дендарийцам. Думаю, это уж мы обязаны для них сделать.
– Да, – мягко согласился Грегор.
– Я также составил собственный рапорт о последних событиях для передачи Саймону Иллиану, – продолжил Майлз, – на случай, если я… На случай, если вы увидите его раньше, чем я. – Майлз протянул Унгари диск с данными.
У Унгари, похоже, закружилась голова от столь быстрой смены приоритетов:
– Верванская станция? Определенно, Пол-6 – вот где вас ждет безопасность, сир.
– На Верванской станции меня ждет долг, капитан, а, следовательно, и вас. Идемте, я объясню по дороге.
– Вы оставляете Форкосигана без присмотра? – Унгари хмуро посмотрел на Майлза. – С этими наемниками? У меня есть возражения, сир.
– Прошу прощения, сэр, – ответил Майлз Унгари, – что не могу, не могу… – “подчиниться вам”, но этого Майлз не стал говорить. – У меня есть более серьезные возражения против того, чтобы втянуть этих наемников в битву, а самому на нее не явиться. В этом отличие между мной и… бывшим командующим рейнджерами. Какое-то отличие между нами должно быть, может, это как раз оно. Гре… Император это понимает.
– Хм, – сказал Грегор. – Да. Капитан Унгари, я официально назначаю энсина Форкосигана Нашим дендарийским представителем. Под мою личную ответственность. Чего должно быть достаточно даже для вас.
– Не для меня этого должно быть достаточно, сир!
Грегор слегка поколебался.
– Тогда ради интересов Барраяра. Достаточный аргумент даже для Саймона. Идемте, капитан.
– Сержант Оверхолт, – добавил Майлз. – Вы будете личным телохранителем императора и его ординарцем, вплоть до дальнейших распоряжений.
Оверхолта это внезапное повышение по службе, судя по всему, не обрадовало.
– Сэр, – прошептал он Майлзу. – Я не проходил продвинутого курса!
Имелся в виду обязательный и лично проводимый Саймоном Иллианом курс СБ для дворцовой охраны, который придавал такую безукоризненную отточенность действиям команды, обычно сопровождавшей Грегора.
– У нас у всех здесь схожая проблема, сержант, поверьте, – пробормотал Майлз в ответ. – Делайте все возможное.
В тактической рубке “Триумфа” кипела деятельность, каждое кресло у пультов было занято, каждый головид высвечивал поток тактических изменений, касающихся корабля и флота. Майлз стоял у локтя Тана и чувствовал себя вдвойне лишним. Он вспомнил шутку времен Академии: “Правило №1. Забирай управление у тактического компьютера, только если знаешь что-то, чего не знает он. Правило №2. Тактический компьютер всегда знает больше, чем ты”.
Это и есть сражение? Эта комната, полная приглушенных звуков и световых сигналов, эти мягкие кресла? Впрочем, такая отстраненность, возможно, была и на пользу, по крайней мере, для командиров. Его сердце уже сейчас нервно колотилось. Тактическая рубка такого калибра могла вызвать информационные перегрузки и мозговой ступор, если позволить этому случиться. Секрет состоял в том, чтобы выделять только то, что было важно, и никогда, ни на секунду не забывать, что карта – это еще не территория.
Его работой здесь, напомнил себе Майлз, было не командование, а наблюдение за тем, как командует Тан. Ему нужно учиться у Тана, узнавать способы мышления, альтернативные стандартам барраярской Академии. Единственной законной причиной вмешательства для Майлза могла стать только какая-то внешняя политическая или стратегическая необходимость, имеющая приоритет над внутренней тактической логикой. Майлз молил Бога, чтобы такое событие не произошло, потому что более коротко и уродливо это называлось предать свои войска.
Внимание Майлза обострилось, когда маленький скачковый корабль-разведчик появился у горловины червоточины. На тактическом дисплее он выглядел как розовая светящаяся точка в медленно движущемся водовороте тьмы. На визуальном экране это был тонкий корабль на фоне неподвижных и далеких звезд. С точки зрения подключенного к нему пилота, это было некое странное продолжение его собственного тела. А на еще одном видеодисплее он представлял собой набор данных телеметрии, нумерологический узор, некий платоновский идеал. “И какое представление истинно? Все. И ни одно”.
– “Акула-1” вызывает “Флот-1”, – прозвучал голос пилота над панелью Тана. – У вас десятиминутный допуск. Приготовьтесь к плотнолучевой передаче.
Тан проговорил в свой комм:
– Флот начинает скачок. В плотном порядке.
Первый дендарийский корабль, ожидавший у червоточины, сманеврировал на место, ярко вспыхнул на тактическом дисплее (хотя на визуальном не было заметно никакой активности) и пропал. Второй корабль проследовал через тридцать секунд, рискованно приближаясь к допустимым границам временного промежутка между скачками. Если два корабля попытаются материализоваться в одном и том же месте в одно и то же время, то в результате ни одного корабля не будет, а будет большой взрыв.
По мере того как передаваемая плотным лучом от “Акулы” телеметрия переваривалась тактическим компьютером, картинка перевернулась, так что черная воронка, представляющая (но никак не реально отображающая) червоточину, внезапно получила отражение в виде выходной воронки. За этой выходной воронкой массивы точек, искр и линий отобразили движущиеся корабли (маневрирующие, стреляющие, убегающие), укрепленную локальную боевую станцию верванцев (близнеца станции Ступицы, где Майлз оставил Грегора), а также нападающих цетагандийцев. Наконец-то взгляд на пункт назначения. Все вранье, конечно: эти данные устарели на несколько минут.
– Йэх, – прокомментировал Тан. – Ну и каша. Теперь мы...
Раздался предупреждающий о скачке сигнал. Пришла очередь “Триумфа”. Майлз схватился за спинку кресла Тана, хотя рассудком понимал, что ощущение движения было иллюзорным. Казалось, какой-то вихрь снов затуманил ему разум. На мгновение, на час – это не поддавалось измерению. Боль в животе и отвратительная волна тошноты, которые последовали за этим, были уже не во сне. Скачок закончился. Мгновенная тишина по всей рубке, пока все силились перебороть дезориентацию. Затем бормотание вернулось на тот уровень, каким было до того. “Добро пожаловать на Верван. Червоточный скачок прямо в ад”.
Тактический компьютер повернул и переместил изображение, закачивая новые данные, перемещая центр своей маленькой вселенной. Червоточину в настоящий момент охраняла осажденная станция и тонкая и потрепанная цепочка кораблей верванского флота и рейнджеров, находящихся под командованием верванцев. Цетагандийцы уже один раз по ним ударили, были отброшены и сейчас висели за пределами дальности стрельбы, ожидая подкреплений для следующего удара. Цетагандийские резервы текли через систему Вервана от другой червоточины.
Другая червоточина пала быстро – единственный путь для атакующих. Даже учитывая абсолютную внезапность на стороне цетагандийцев в момент их первой массивной атаки, верванцы могли бы их остановить, если бы три корабля рейнджеров, очевидно, неверно интерпретировав приказ, отступили, вместо того чтобы контратаковать. Цетагандийцы укрепили свой плацдарм и начали просачиваться внутрь системы.
Вторая червоточина – червоточина Майлза – оборонялась более значительными силами… Пока запаниковавшие верванцы не забрали все, что можно, на защиту орбиты их родной планеты. Майлз едва ли мог их винить: это был трудный стратегический выбор при любом раскладе. Но сейчас цетагандийцы рвались через систему практически беспрепятственно, проскакивая мимо сильно защищенной планеты, в смелой попытке захватить ведущую в Ступицу червоточину, если не внезапностью, то хотя бы скоростью.
Первым возможным методом атаки червоточины является использование хитрости, подстрекательства и внедренных агентов, иными словами, мошенничества. Второй метод, также предпочтительно использующий хитрость, заключается, в конечном итоге, в пересылке военных сил кружным путем (если такой существует) в захватываемое локальное пространство. Третий метод – начать атаку, пожертвовав кораблем, выпускающим “солнечную стену” – плотный рой ядерных ракеток, выстреливаемых за один раз и создающих плоскую волну, которая зачищает ближайшее пространство от всего, включая, зачастую, и атакующий корабль. Однако солнечные стены были дороги, быстро рассеивались и эффективно действовали только на ограниченных пространствах. Цетагандийцы пытались скомбинировать все три метода, о чем свидетельствовал беспорядок в рядах рейнджеров и грязное радиоактивное облако, все еще расходившееся из сектора первой атаки.
Четвертый испытанный метод решения проблемы фронтальной атаки на охраняемую червоточину – пристрелить офицера, ее предложившего. Майлз считал, что к моменту, когда он закончит операцию, цетагандийцы доберутся и до этого метода.
Время шло. Майлз повесил кресло пульта в зажимы и стал изучать центральный дисплей, пока глаза не заслезились, а мозг оказался на грани впадения в гипнотический транс. Тогда Майлз поднялся, встряхнулся и начал ходить от пульта к пульту, заглядывая операторам через плечо.
Цетагандийцы маневрировали. Внезапное и непредусмотренное прибытие дендарийских сил в период затишья привело их во временное замешательство: запланированную завершающую атаку на потрепанных верванцев необходимо было на лету преобразовать в еще один раунд ослабляющих противника ударов с последующим отступлением. Накладно. В данный момент у цетагандийцев было немного способов скрыть свою численность или перемещения, в то время как прибытие готовых к обороне дендарийцев подразумевало наличие скрытых резервов (И кто знает, насколько безграничных? Уж точно не Майлз.) по ту сторону червоточины. Майлз загорелся недолгой надеждой, что одной этой угрозы может оказаться достаточно, чтобы цетагандийцы прервали свою атаку.
– Не-е, – вздохнул Тан, когда Майлз поделился с ним этой оптимистичной мыслью. – Они зашли уже слишком далеко. Счет жертв уже слишком высок, чтобы делать вид, что они только дурачились. Даже для самих себя. Цетагандийский командир, который бы сейчас это остановил, вынужден был бы отправиться домой под трибунал. Они будут продолжать еще долго после того, как дело станет безнадежным, пока их начальство будет отчаянно пытаться прикрыть свои израненные задницы флагом победы.
– Это… жестоко.
– Так работает система, сынок, и не только для цетагандийцев. Это один из нескольких присущих ей дефектов. И кроме того, – Тан коротко ухмыльнулся, – это дело пока не столь уж безнадежно. Факт, который мы попытаемся от них скрыть.
Цетагандийские силы пришли в движение, направления и скорости их кораблей явно говорили о намерении нанести удар. Хитрость была в том, чтобы попытаться добиться локальной концентрации сил – три или четыре корабля против одного – и подавить плазменные зеркала обороняющегося. Дендарийцы и верванцы попытаются использовать ту же тактику против отставших цетагандийских судов, за исключением нескольких бравых капитанов с обеих сторон, вооруженных новыми гравидеструкторами, которые будут играть в безумную игру “кто первый свернет”, пытаясь приблизиться к цели на достаточно близкое для удара расстояние. Майлз также пытался приглядывать за диспозицией рейнджеров. Не на каждом рейнджерском корабле был верванский советник, и боевые построения, при которых рейнджеры оказывались перед цетагандийцами были предпочтительнее тех, при которых рейнджеры оказывались за спинами дендарийцев.
Тихое бормотание техников и компьютеров в пределах тактической рубки почти не изменило своего темпа. Не хватало звуков барабанов и волынок – чего-нибудь, что возвестило бы о начале танца со смертью. Но если реальность все-таки ворвется в этот обитый материей пузырь, то прорыв этот будет внезапным и абсолютным и продлится лишь мгновение.
В бормотание вмешалось сообщение по видеокомму. По внутренней связи корабля – да, вокруг них все еще был корабль. Запыхавшийся офицер докладывал Тану:
– Говорит гауптвахта, сэр. Будьте осторожны. У нас совершен побег. Сбежал адмирал Оссер, и он выпустил на свободу остальных заключенных.
– Черт возьми, – сказал Тан, сердито посмотрел на Майлза и указал на комм: – Разберись с этим. Встряхни Осона. – Он снова перевел внимание на свой тактический дисплей, пробормотав: – В мое время этого бы не случилось.
Майлз скользнул в кресло комм-пульта и вызвал мостик “Триумфа”.
– Осон! Вы получили сообщение об Оссере?
Появилось раздраженное лицо Осона:
– Да, мы над этим работаем.
– Назначьте дополнительную вооруженную охрану для тактической рубки, инженерного отсека и вашего мостика. Сейчас очень неподходящее время для того, чтобы нас прерывали.
– Знаю. Мы тоже видим, как приближаются цетагандийские ублюдки, – Осон отключился.
Майлз начал просматривать внутренние каналы службы безопасности, прервавшись только, чтобы отметить прибытие в коридор хорошо вооруженной охраны. Оссеру, очевидно, помог совершить побег какой-нибудь лояльный ему офицер или офицеры, и это заставило Майлза в свою очередь задуматься над безопасностью службы безопасности. И попытается ли Оссер объединиться с Метцовым и Кавило? Пару дендарийцев, посаженных за дисциплинарные нарушения, нашли шатающимися по коридорам и вернули на гауптвахту, еще один вернулся сам. На складе зажали в угол подозреваемого в шпионаже. И никаких признаков по-настоящему опасных…
– Вот он!
Майлз переключился на нужный канал. Грузовой шаттл покидал стыковочные захваты, уходя от борта “Триумфа” в открытое пространство.
Майлз взял контроль над каналами связи, нашел канал управления огнем.
– Не открывать огонь, повторяю, не открывать огонь по этому шаттлу!
– Э-э… – пришел ответ. – Есть не открывать огонь.
И почему у Майлза создалось подсознательное впечатление, что техник вовсе и не планировал открывать огонь? Налицо был хорошо скоординированный побег. Охота на ведьм им предстоит отвратительная.
– Соедините меня с этим шаттлом! – потребовал Майлз у офицера связи. “И, о да, пошлите охрану в стыковочные коридоры для шаттлов…” Слишком поздно.
– Я попытаюсь, сэр, но они не отвечают.
– Сколько человек на борту?
– Несколько, точное число не известно…
– Соедините меня. Они должны слышать, даже если не будут отвечать.
– Канал я установил, сэр, но не имею представления, слушают ли они.
– Я попытаюсь, – Майлз сделал вдох. – Адмирал Оссер! Разворачивайте шаттл и возвращайтесь на “Триумф”. Там слишком опасно, вы направляетесь прямиком в зону огня. Возвращайтесь, и я лично гарантирую вашу безопасность…
Тан заглянул Майлзу через плечо.
– Он пытается добраться до “Сапсана”. Проклятье, если этот корабль выйдет из игры, наше оборонительное построение рухнет.
Майлз бросил взгляд назад на тактический компьютер.
– Не может быть. Я думал, мы поставили “Сапсан” в резерв именно потому, что сомневались в его надежности.
– Да, но если “Сапсан” уйдет, я могу назвать трех других капитанов-владельцев, которые последуют за ним. А если уйдут четыре корабля…
– Рейнджеры сломаются, несмотря на своего верванского командующего, и нас поджарят. Так, понятно. – Майлз снова посмотрел на тактический компьютер. – Не думаю, что ему это удастся… Адмирал Оссер! Вы меня слышите?
– Дьявол! – Тан вернулся на свое место, вновь занятый цетагандийцами. Четыре цетагандийских корабля собирались на границе дендарийского построения, в то время как еще один пытался проникнуть в центр, очевидно стремясь подойти на расстояние удара гравидеструктора. И цетагадийский оператор плазменной пушки с этого корабля по пути, между делом, подбил отдельно летящий шаттл. Только искры полетели.
– Он не знал, что цетагандийцы начали свою атаку, пока угнанный им шаттл не отошел от “Триумфа”, – прошептал Майлз. – Хороший план, но плохо выбрано время. Он мог бы повернуть назад, но сделал выбор и попытался прорваться.
Оссер сам выбрал свою смерть? Или просто так думать спокойнее?
Цетагандийцы вовсе не прервали свою атаку, но закончили ее в наводящем на грустные мысли строгом порядке. Результат был с легким перевесом в пользу дендарийцев. Несколько цетагандийских кораблей были основательно помяты, а один полностью уничтожен. Каналы, по которым передавалась информация о повреждениях дендарийцев и рейнджеров, захлебывались потоками данных. Дендарийцы пока не потеряли ни одного корабля, но были потери в огневой мощи, двигателях, навигационном управлении, жизнеобеспечении, силовых щитах. Следующая атака будет более разрушительна.
“Они могут себе позволить терять три к одному. Если они продолжат атаки, продолжат обгрызать наши силы, то неизбежно победят, – хладнокровно подумал Майлз. – Если только к нам не прибудут подкрепления”.
Прошло несколько часов, пока цетагандийцы заново формировали силы. Майлз проводил короткие перерывы вне тактической рубки в кают-компании, предназначенной для этой цели, но был слишком взбудоражен, чтобы подражать удивительным пятнадцатиминутным периодам сна, которые устраивал себе Тан. И Майлз знал, что Тан не изображал расслабленность с целью поднятия боевого духа: никто не мог бы симулировать такой отвратительный храп.
На визуальном экране можно было видеть, как через верванскую систему прибывают подкрепления цетаганцийцев. Это был поиск временного баланса, определенный риск. Чем дольше будут ждать цеты, тем лучше подготовлены они будут, но и тем больше шансов, что их противник тоже приведет себя в порядок. Без сомнений, на борту цетагандийского флагмана был тактический компьютер, который генерировал вероятностную кривую, отмечающую оптимум пересечения Нас и Их. Если бы чертовы верванцы были более агрессивны, атакуя со своей планетарной базы этот поток резервных сил…
И вот они снова приближались. Тан наблюдал за дисплеями, его руки неосознанно сжимались и разжимались на коленях между быстрыми танцующими движениями толстых пальцев по контрольной панели: посылающими приказы, корректирующими, предвосхищающими. Пальцы Майлза дергались в схожем ритме, его разум пытался угадать мысли Тана, впитать все. Их картина реальности становилась похожей на кружево, по мере того как части данных выпадали из-за поврежденных на различных кораблях сенсоров или передающих устройств. Цетагандийцы полетели через дендарийское построение, нанося удар… Дендарийский корабль взорвался, еще один, с поврежденным вооружением, пытался убраться из-под удара, три рейнджерских корабля разом отошли в сторону… Похоже, дело плохо.
– Говорит “Акула-3”, – внезапный голос перекрыл все прочие каналы связи, заставив Майлза подпрыгнуть на кресле. – Очистите пространство у червоточины. Идет помощь.
– Только не сейчас, – зарычал Тан, но начал попытки быстро перестроить силы, чтобы прикрыть небольшой объем пространства, очистив его от обломков, ракет, неприятельского огня и, главное, всех вражеских кораблей с гравидеструкторами. Те цетагандийские корабли, которые были достаточно близко, чтобы отреагировать, казалось, замерли и навострили уши: перемещения дендарийских кораблей сигнализировало: грядут перемены. Возможно, дендарийцы отступают… Возможно, сейчас откроется какая-то новая удачная возможность…
– Это что еще за черт?! – воскликнул Тан, глядя, как что-то огромное и временно неопознаваемое появилось в горловине червоточины и сразу начало набирать скорость. Он вызвал данные телеметрии. – Он слишком большой, чтобы быть таким быстрым. И слишком быстрый, чтобы быть таким большим.
Майлз узнал энергетический профиль еще прежде, чем визуальный экран дал изображение. “Вот так пробный заплыв они себе устроили”.
– Это “Принц Серг”. Только что прибыли наши барраярские подкрепления. – Он сделал вздох, голова закружилась. – Разве я тебе не обещал…
От чисто эстетического восхищения Тан страшно выругался. Прибывали другие корабли: аслундские, полианские, быстро разворачивающиеся даже не в оборонительное, а атакующее построение.
Рябь, пробежавшая по рядам цетагандийских кораблей, напоминала беззвучный вопль досады. Вооруженный гравидеструктором цетагандийский корабль смело нырнул к “Принцу Сергу” и был разрезан на две части, обнаружив, что гравидеструкторы “Принца” имели в три раза большую дальность, чем цетагандийские. Это был первый смертельный удар.
Второй пришел по комм-связи: призыв цетагандийским агрессорам сдаваться или быть уничтоженными. От имени космического флота Хегенского Союза и объединенного командования флота: императора Грегора Форбарры и адмирала графа Эйрела Форкосигана.
На мгновение Майлзу показалось, что Тан упадет в обморок. Тан возбужденно вдохнул и радостно взревел:
– Эйрел Форкосиган! Здесь? Черт меня побери! – И лишь немного более личным шепотом добавил: – Как это они выманили его из отставки? Может, мне удастся с ним встретиться!
Майлз вспомнил, что Тан – помешанный на военной истории – был одним из самых преданных фанов отца. И если (и до тех пор пока) ему грубо не закрыть рот, мог без умолку обсасывать каждую известную деталь ранних кампаний адмирала.
– Я посмотрю, что можно устроить, – пообещал Майлз.
– Если ты сможешь организовать это, сынок… – Тан с трудом отвлекся от своего любимого хобби: изучения военной истории, обратно к, следует признать, близко связанной работе: ее, истории, творению.
Цетагандийские корабли отступали, сначала по одиночке, затем более координированными группами, пытаясь организовать прикрытие. “Принц Серг” и группа поддержки не тратила ни миллисекунды и немедленно бросилась в погоню, атакуя и разбрасывая массивы вражеских кораблей, пытавшихся прикрыть самих себя, разгоняя получившиеся отдельные корабли. В последующие часы отступление превратилось в беспорядочное бегство, когда верванские корабли, защищавшие орбиту своей планеты, воодушевленные, наконец присоединились к атаке. Верванский резерв был безжалостен, находясь под влиянием страха за свои дома, который внушили им цетагандийцы.
Детали зачистки, серьезные проблемы с устранением повреждений, спасение персонала – все это настолько затягивало, что Майлзу понадобилось несколько часов, чтобы постепенно осознать: для дендарийского флота война закончилась. Они выполнили свою работу.