Глава 3

Прохладный моросящий весенний дождь оседал капельками на волосах Майлза, когда он ступил под защиту крыльца Фортицев. В пасмурную погоду безвкусный мозаичный фасад дома выглядел мягче, более размыто, приобретая более тонкие очертания. Катерина, сама того не желая, отложила эту встречу, переслав ему свои предложения по проектам сада по комму. К счастью, ему не пришлось изображать нерешительность в выборе; оба плана оказались просто прекрасны. Он решил, что у них двоих всё ещё осталась возможность провести сегодня днём несколько часов, вместе склонив головы перед видеоэкраном, сравнивая и обсуждая спорные места.

Мимолётное воспоминание об эротическом сновидении, от которого он проснулся сегодня утром, заставило его лицо вспыхнуть. Во сне он заново переживал ту минуту, когда впервые увидел Катерину здесь, в этом саду; однако в этом варианте её радушный прием принял намного более… гм… возбуждающий и неожиданный оборот. Вот только почему его глупое подсознание проявило столько беспокойства из-за предательских пятен от травы на коленях его брюк, хотя всё это могло быть осуществлением даже самых невероятных моментов его изобильных фантазий… И тут он чертовски не вовремя проснулся…

Госпожа Фортиц открыла ему дверь и приветственно улыбнулась.

— Входите, Майлз. — Они вошли в холл, и она добавила: — Я когда-либо говорила Вам раньше, как высоко ценю, что Вы предупреждаете звонком о своём визите?

В доме сейчас не стояло обычной ватной, библиотечной тишины. Казалось, шла вечеринка. Поражённый, Майлз повернул голову к сводчатому проходу слева. Из комнаты доносился звон тарелок и стаканов, аромат чая и абрикосовых печений.

Катерина с вежливой улыбкой — хотя её напряжённость выдавали две небольшие параллельные морщинки между бровями — сидела в большом мягком кресле своего дяди в углу комнаты, с чайной чашкой в руках. Вокруг неё расселись, взгромоздившись на хрупкие стулья, трое мужчин: двое в имперской зелёной форме и один — в гражданском кителе и брюках.

Майлз не знал крупного мужчину с петлицами майора и значками оперативника на высоком воротнике. Второй же офицер — лейтенант Алексей Формонкриф, — был Майлзу слегка знаком. Эмблемы на его форме говорили о том, что он тоже служит сейчас в Оперативном отделе. Третий гость, в превосходно сшитом гражданском платье был, по сведениям Майлза, крупным специалистом лишь по части ухода от работы любого вида. Байерли Форратьер никогда не поступал на Службу; сколько Майлз того знал, он был городским бездельником. У Байерли безупречный вкус во всём, кроме его пороков. Майлз не хотел бы представить ему Катерину даже после того, как она была бы безопасно обручена.

— Откуда они здесь? — вполголоса спросил Майлз госпожу Фортиц

— Майор Замори был моим аспирантом пятнадцать лет назад, — прошептала она ему в ответ. — Он принёс мне книгу — по его словам, он думал, что мне она нужна. Правда, у меня уже есть такая же. Молодой Формонкриф пришёл сравнить свою родословною с родословной Катерины. Он полагал, что они могут быть в родстве, поскольку его бабушка — Форвен. Тётя министра тяжёлой промышленности, ты знаешь.

— Да, я знаю эту ветвь.

— В этих выяснениях они провели весь последний час. Хотя Форвены и Форвейны действительно имеют общие корни, эти семьи откололись по крайней мере пять поколений назад. А что здесь делает Форратьер, я не знаю. Он позабыл мне это объяснить.

— Объяснений для Бая не бывает. — Однако Майлз подумал, что может точно сказать, зачем эти трое пришли сюда; все их оправдания слишком хромали, а Катерина сидела в углу комнаты, сжимая чашку с таким видом, будто попала в западню. Неужели они не могли придумать ничего получше, чем эти явно прозрачные выдумки?

— Мой двоюродный брат Айвен здесь? — с опаской спросил он. Айвен служит в оперативном отделе, об этом стоило подумать. Один раз мог быть случаем, дважды — это уже совпадение…

— Айвен Форпатрил? Нет. Ох, боже мой, он тоже может прийти? У меня кончились пирожные. Я их купила профессору сегодня вечером на сладкое…

— Надеюсь, нет, — пробормотал Майлз. Он изобразил вежливую улыбку и проскользнул в комнату госпожи Фортиц. Она последовала за ним.

Катерина вскинула голову, улыбнулась и поставила чашку, которой прикрывалась словно щитом.

— О, лорд Форкосиган! Я так рада видеть Вас. Гм… Вы знакомы с этими джентльменами?

— С двоими из троих, мадам. Доброе утро, лейтенант Формонкриф. Привет, Байерли.

Трое знакомых обменялись осторожными кивками.

— Доброе утро, милорд Аудитор, — вежливо ответил Формонкриф.

— Майор Замори, это лорд Аудитор Майлз Форкосиган, — представила госпожа профессор.

— Здравствуйте, сэр, — ответил Замори. — Я слышал о Вас, — его пристальный взгляд прям и смел, несмотря на подавляющее численное превосходство фор-лордов. Но зато Формонкриф просто зелёный лейтенант, а у Байерли Форратьера вообще нет воинского звания. — Вы пришли к лорду Аудитору Фортицу? Он только что ушёл.

Катерина кивнула: — Он пошёл прогуляться.

— В дождь?

Госпожа профессор слегка закатила глаза, из чего Майлз предположил, что её муж сбежал от гостей и оставил её в одиночку играть роль дуэньи при своей племяннице.

— Неважно, — подвёл итог Майлз. — По сути у меня есть некое небольшое дело к госпоже Форсуассон. — И если они примут это за дела Лорда Аудитора, а не просто частные дела лорда Форкосигана, кто он такой, чтобы поправлять их?

— Да, это так, — Катерина согласно кивнула.

— Мои извинения за то, что прервал вас, — прозрачно намекнул Майлз. Он не присел, а лишь прислонился к стене напротив сводчатого входа, скрестив руки. Никто не пошевелился.

— Мы только что обсуждали генеалогические деревья, — объяснил Формонкриф.

— До некоторой степени, — пробормотала Катерина.

— Говоря о странностях родословной, Алексей, — лорд Форкосиган и я были почти связаны гораздо более тесными родственными узами, — заметил Байерли. — У меня к нему почти семейное отношение.

— Правда? — спросил Формонкриф с заинтригованным видом.

— О, да. Одна из моих тёток со стороны Форратьеров была как-то замужем за его отцом. Так что Эйрел Форкосиган на самом деле мне в некотором смысле — если так можно выразиться, платонически — дядя. Но она умерла в молодости, увы — безжалостно отсечённая от родословного древа — не подарив мне кузена, который мог вытеснить ещё не рождённого Майлза из линии наследования. — Байерли повёл бровью в сторону Майлза. — Её когда-нибудь вспоминают нежно в ваших семейных беседах за обеденным столом?

— Мы никогда не обсуждали Форратьеров, — сказал Майлз.

— Как странно. Впрочем, мы никогда особо не говорили о Форкосиганах. Совсем не говорили, на самом деле. Такое звучное умолчание…

Майлз улыбнулся и взял длинную паузу, с любопытством наблюдая, кто первый вздрогнет. В глазах Бая уже блеснуло уважение, однако первым, чьи нервы не выдержали, оказался один из невинных свидетелей.

Майор Замори откашлялся: — Скажите, лорд Аудитор Форкосиган, так к какому заключению в конце концов пришли относительно комаррской катастрофы? Это был саботаж?

Майлз пожал плечами и позволил Баю с его обычными колкостями ускользнуть из фокуса своего внимания.

— После шести недель просеивания данных мы с лордом Аудитором Фортицем вернулись к возможной ошибке пилота как причине. Мы обсудили также возможность самоубийства, но в конце концов отвергли эту идею.

— И к какому заключению вы пришли? — спросил с интересом Замори. — Несчастный случай или самоубийство?

— М-м. Я полагал, что самоубийство многое объясняет относительно некоторых физических аспектов столкновения, — ответил Майлз, вознеся безмолвную молитву о прощении душе оклеветанного пилота. — Но так как мёртвый пилот позабыл снабдить нас какими-либо свидетельствами, подкрепляющими эту версию, — вроде записки, или сообщений, или медицинских записей, — мы не могли вынести такой вердикт официально. И не ссылайтесь на мои слова, — добавил он для правдоподобия.

Катерина, забившаяся в кресло своего дяди, кивнула понимающе при этой официальной лжи, вероятно, добавив её к своему собственному репертуару отклонений от истины.

— А что Вы думаете о женитьбе Императора на комаррианке? —добавил Формонкриф. — Полагаю, Вы должны её одобрять — Вы же в этом участвуете.

Майлз заметил, с каким сомнением это сказано. Ах да, его дядю, графа Бориса Формонкрифа, не затронули брызги от бесславного падения графа Фортрифранни, и он унаследовал лидерство уменьшающейся консервативной партии. Отношение консервативной партии к будущей императрице Лаисе в лучшем случае тепловатое, но тем не менее они осмотрительно не позволяют никакой откровенной враждебности просочиться в свои публичные высказывания, где кто-либо — читай, Имперская Безопасность — мог бы её заметить. Однако то, что Борис и Алексей родственники, не гарантия того, что они разделяют одинаковые политические взгляды.

— Я думаю, это великолепно, — сказал Майлз. — Доктор Тоскане ослепительна и красива, и Грегор, в общем, в подходящем возрасте, чтобы произвести наследника. А для всех нас важно лишь то, что нам остаётся ещё одна барраярская женщина.

— Если быть точным, ещё одна барраярка остаётся для одного из нас, — сладко поправил Байерли Форратьер. — Если только Вы не предполагаете нечто более восхитительно преувеличенное.

Улыбка Майлза стала тоньше, пока он рассматривал Бая. Остроумие Айвена, проявляющееся сверх всякой меры, никогда не становилось оскорбительным благодаря определённой бесхитростности. В отличие от него, Байерли никому не наносил оскорбления нечаянно.

— Вам, джентльмены, следует побывать на Комарре, — радушно рекомендовал Майлз. — Их купола просто переполнены прекрасными женщинами, все с безупречными генетическими картами и галактическим образованием. И наследница есть не только у клана Тоскане. Многие из комаррских леди богаты — а, Байерли? — Он не стал практично разъяснять всем присутствующим, что безответственный покойный муж госпожи Форсуассон оставил её без средств — во-первых, поскольку здесь присутствовала сама Катерина, удивлённо приподнявшая брови при его словах, а во-вторых, потому, что не сомневался: об этом Бай справился прежде всего.

Байерли слабо улыбнулся: — Деньги ещё не всё, как говорится.

Проверим.

— Однако я уверен, что Вы могли бы доставить себе это удовольствие, если бы решили попробовать.

Бай скривил губы: — Ваша вера в меня трогательна, Форкосиган.

— Спасибо, но дочь форов достаточно хороша для меня. У меня нет никакой потребности или интереса к инопланетной экзотике, — веско сказал Алексей Формонкриф.

Майлз попытался понять, намеренно ли это высказывание порочило его мать-бетанку — с Баем он был бы уверен, но Формонкриф никогда не производил впечатления человека с особо тонким умом — но тут Катерина громко произнесла: — Я пойду к себе и возьму эти диски с данными, хорошо?

— Будьте так добры, мадам. — Майлз надеялся, что Бай не сделал её объектом своих бандитских методов беседы. Если же так, Майлзу стоило бы сказать несколько слов наедине своему псевдо-кузену. Или, возможно, даже прислать к нему своих оруженосцев, как в старые добрые дни…

Она встала, вышла в холл, поднялась на второй этаж и больше не возвращалась. В конце концов Формонкриф и Замори обменялись разочарованными взглядами и, заговорив о том, что уже время уходить, стали собираться. Военный плащ Формонкрифа, висящий на вешалке, уже успел высохнуть с момента его прихода, как неодобрительно отметил Майлз. Джентльмены вежливо передали слова прощания отсутствующей даме через госпожу Фортиц.

— Передайте госпоже Форсуассон, что я принесу диск с рисунками скачковых кораблей для Никки так скоро, как только смогу, — заверил майор Замори госпожу Фортиц, спускаясь по ступенькам.

Замори бывал здесь достаточно часто, чтобы успеть познакомиться с Никки? Майлз тревожно посмотрел на его правильный профиль. Он казался достаточно высоким, хотя не столь высоким, как Формонкриф; именно его крупная фигура могла делать его столь угрожающим. Байерли достаточно худощав, так что его рост не столь очевиден.

Словно неуклюже сбившиеся в стаю гуси, они застряли на минуту в выложенном плиткой холле, но Катерина больше не спустилась, и наконец они смирились с этим и позволили выпроводить себя из парадной двери. Майлз заметил с некоторым удовлетворением, что дождь припустил ещё сильнее. Замори нырнул под ливень, склонив голову. Госпожа Фортиц закрыла за ними дверь с гримасой облегчения.

— Вы с Катериной можете воспользоваться комм-консолью в моём кабинете, — показала она Майлзу и направилась собирать оставшиеся в комнате тарелки и чашки.

Майлз прошагал через холл в её кабинет-библиотеку и огляделся. Да, это прекрасное и удобное место для переговоров. Выходящее на улицу окно оказалось открыто настежь, ловя свежий воздух. Голоса с крыльца доносились во влажном воздухе с бестактной ясностью.

— Бай, тебе не кажется, что Форкосиган волочится за госпожой Форсуассон? — это Формонкриф.

Байерли Форратьер ответил безразлично: — А почему бы нет?

— Думаешь, она не испытывала бы отвращения? Нет, это может быть вызвано только какими-то делами, оставшимися от его расследования.

— Я бы не стал держать пари. Я знаю достаточно женщин, которые бы навострили ушки и пошли навстречу графскому наследнику, будь он даже покрыт зелёным мехом.

Майлз сжал кулаки, затем тщательно заставил себя успокоиться. О, да? Так почему ты никогда не оглашал этот список для меня, Бай? Не то, чтобы теперь ему это было важно…

— Я не утверждаю, что понимаю женщин, но, как я видел, вот за Айвеном они охотятся, — сказал Формонкриф. — Эх, если бы убийцы тогда, много лет назад, оказались чуть искуснее, он мог бы унаследовать графство Форкосиган. Слишком плохо. Мой дядя говорит, что он был бы украшением нашей партии, если бы не имел семейного союза с проклятыми прогрессистами Эйрела Форкосигана.

— Айвен Форпатрил? — фыркнул Байер. — Эта партия ему не подходит, Алексей. Он бывает только там, где рекой льётся вино.

В сводчатом проходе показалась натянуто улыбающаяся Катерина. Да, быстро захлопнуть окно было бы затруднительно. Эта идея встретила бы кое-какие технические затруднения; окно запиралось на щеколду с рукояткой. Катерина также слышала эти голоса — и как долго? Она прошествовала в комнату и, наклонив голову, взглянула на него, вопросительно приподняв бровь, как будто говоря: Снова, не так ли? Майлз выдавил краткую обеспокоенную улыбку.

— А, вот и твой водитель, — добавил Байерли. — Одолжи мне свой плащ, Алексей, мне бы не хотелось замочить мой прекрасный новый костюм. Как он тебе? Его оттенок выгодно подходит к моему цвету лица, правда?

— К чёрту твой цвет лица, Бай.

— О, а вот мой портной говорит, что так. Спасибо. Хорошо, он уже открыл дверцу. Так вот, насчёт стремительного рывка под дождём — можешь пробежаться. А я с достоинством и неторопливо пройдусь в этом уродливом, но бесспорно водонепроницаемом Имперском предмете одежды. Ну, пошли,… — звук шагов обоих затих в шуме дождя.

— Ну и тип, правда? — произнесла Катерина с полуулыбкой.

— Кто? Байерли?

— Он — очень надоедливый. Я едва могла поверить тому, что он осмеливался сказать. Или не скривиться при его словах.

— И я тоже с трудом верю в то, что говорит Бай, — коротко ответил Майлз. Он придвинул второй стул к комм-пульту так близко к первому, как только осмелился, и пригласил её сесть. — Откуда они все взялись? — Не в том смысле, что из оперативного отдела Имперского Генштаба. Айвен, ты — крыса, и я собираюсь поговорить с тобой относительно того, какие сплетни ты распространяешь вокруг себя на службе…

— Майор Замори позвонил тёте на прошлой неделе, — сказала Катерина. — Он показался вполне приятным человеком. Он долго болтал с Никки — меня поразило его терпение.

Майлза скорее поразил его ум. Проклятье, он использовал Никки как одну из щелей в броне Катерины.

— Формонкриф первый раз появился несколько дней назад. Боюсь, он капельку зануден, бедняга. Форратьер просто пришёл с ним сегодня утром, и я не уверена, что его приглашали.

— Думаю, он нашёл себе новую жертву, чтобы её выжать как губку, — сказал Майлз. Форратьеры, похоже, относились к двум разновидностям — либо яркие личности, либо затворники; отец Бая, младший из своего поколения, был скрягой-мизантропом второго вида и никогда не уезжал далеко от столицы, если это было в его силах. — Бай печально известен тем, что у него нет никаких видимых средств к существованию.

— Он хорошо с этим справляется, если так, — сказала Катерина рассудительно.

Майлз неожиданно осознал, что бедность высших слоёв форского общества — проблема, к которой у Катерины может быть личное отношение. Он вовсе не намеревался своей репликой вызвать симпатию к Байерли Форратьеру! Чёрт.

— Думаю, майор Замори был слегка раздражён, когда в начале его визита появились и они, — продолжала рассказывать Катерина. Она беспокойно добавила, — Я не знаю, зачем они пришли.

Посмотрите в зеркало, хотел подсказать ей Майлз, но сдержался. Он позволил себе приподнять бровь:— Правда?

Она пожала плечами и с лёгкой горечью улыбнулась. — У них не было дурных намерений. Возможно, я была слишком наивна, думая, что этого, — она указала на своё чёрное платье, — будет достаточно, чтобы избавить меня от необходимости иметь дело с этими глупостями. Спасибо за попытку отправить их ради меня на Комарр, хотя не уверена, что они на это клюнули. Мои намёки, кажется, не действуют. А я не хотела быть невежливой.

— А почему бы нет? — сказал Майлз, надеясь поощрить такое направление мысли. Однако грубость не сработала бы с Баем; она только побудила бы его превратить всё в соревнование. Майлз подавил болезненное желание спросить, видел ли он только что весь комплект или её порог переступали и другие одинокие джентльмены. Он вряд ли хотел услышать ответ. — Но достаточно этих, как Вы говорите, глупостей. Лучше поговорим про мой сад.

— Да, давайте, — откликнулась она с благодарностью и вызвала на экран тётиного комм-пульта две модели, демонстрирующие естественный, имитирующий дикую природу, и городской сад соответственно. Их головы склонились рядом, как и представлял Майлз. Он мог обонять неясный аромат её волос.

Дикий сад представлял собой натуралистический пейзаж, с усыпанными корой тропками, пробивающимися через плотные заросли эндемичных разновидностей на очерченных склонах, вьющимся потоком и расставленными повсюду деревянными скамьями. Городской сад располагался на абсолютно прямоугольных террасах, отлитых из пластбетона, и из него же сделано всё — дорожки, скамьи, русло для воды. Задав Майлзу ряд квалифицированных, проницательных вопросов, Катерина сумела выяснить, что его сердце на самом деле склонялось к дикому саду, однако вид пластбетонных фонтанов оказался для него сильным соблазном. Пока он наблюдал, не отрывая глаз, она изменила дизайн дикого сада, придавая поверхности больший наклон и потоку больше неровностей, так что он тёк по S-образной кривой, начинающейся с каменного склона и кончающейся в маленьком гроте. Центральный круг, где пересекались дорожки, она украсила традиционным узором в виде герба Форкосиганов — стилизованный лист клёна и на заднем плане три перекрывающихся треугольника, символизирующих горы, — выложенным по контрасту из более бледного кирпича. В целом поверхность находилась ниже уровня улицы, а откосы поднимались высоко, приглушая городской шум.

— Да, — сказал он наконец, полностью удовлетворённый. — Именно этот проект. Остановимся на нём. Вы можете начинать составлять список наёмных рабочих и материалов.

— Вы действительно уверены, что хотите продолжать? — сказала Катерина. — Боюсь, эта работа вне пределов моего опыта. Все мои разработки были только виртуальными, включая и эту.

— А, — сказал Майлз самодовольно, ожидая этого подвоха в последнюю минуту. — Вот теперь настал момент свести Вас с моим управляющим, Циписом. Он занимался организацией всех разновидностей технического обслуживания, ремонта и строительства форкосигановской собственности последние тридцать лет. Он знает всех уважаемых и надёжных людей и все места во владениях Форкосиганов, где мы можем набрать рабочую силу или материалы. Он будет просто счастлив провести Вас через всё это. — Фактически я дал ему знать, что он поплатится головой, если не будет восхищаться этим ежеминутно. Майлзу не пришлось слишком сильно надавить; Ципис находил все аспекты делового управления просто очаровательными и мог бы часами бубнить на эту тему. Майлз рассмеялся, поняв, как часто в своей космической наёмной флотилии он выигрывал время, следуя не знаниям, полученным в СБ, а одному из уроков старого Циписа, которыми он пренебрегал. — Если Вы пожелаете учиться у него, он станет Вашим рабом.

Ципис, тщательно принявший официальный вид, лично ответил по комм-пульту из своего офиса в Хассадаре, и Майлз сделал необходимое вступление. Новое знакомство пошло хорошо: Ципис — пожилой, давно женат и к тому же сразу и искренне заинтересовался проектом. Он почти немедленно вывел Катерину из её осторожной застенчивости. Когда он закончил первую долгую беседу с ней, она продвинулась от состояния «я, наверное, не смогу» к пониманию динамических диаграмм контрольного списка и последовательному плану, который, если повезёт, воплотился бы в жизнь уже на следующей неделе. О да. Это здорово сработало. Ципис в первую очередь ценил умение быстро учиться. А Катерина — из тех людей, кого Майлз, будучи адмиралом наёмников, ценил выше, чем нежданный кислород в спасательном запасе. И она даже не понимает, насколько необычна.

— Слава богу, — заметила она, упорядочивая свои записи после того как Ципис отключился. — Что за энциклопедия этот человек! Я думаю, мне надо Вам за это заплатить.

— Да, оплата, — вспомнил Майлз. Он достал из карманы кредитный чип. — Ципис открыл для Вас счёт, чтобы оплачивать все расходы. Это Ваша оплата за принятый проект.

Она проверила карточку на комме.

— Лорд Форкосиган, но здесь слишком много!

— Вовсе нет. Ципис разведал цены на подобную разработку проекта в трёх различных профессиональных компаний. Они считаются тремя самыми лучшими в этом деле, но разве он наймёт что-нибудь меньшее для дома Форкосиганов? Это средняя цена трёх предложений. Если хотите, он Вам их покажет.

— Но я только любитель.

— Чертовски ненадолго.

Чудо из чудес — это вызвало у неё улыбку возрастающей уверенности в себе.

—Я всего лишь сочетала некоторые привлекательные стандартные элементы.

— Ну, десять процентов из этой суммы — за элементы дизайна. А остальные девяносто — за умение их расположить.

Ха, с этим она не спорила. Нельзя быть столь хорошей и не сознавать это где-нибудь в тайном уголке сердца, как бы далеко ты ни заходила во впечатляющей прилюдной скромности.

Он понимал, что последнее сказанное им — хорошая яркая реплика и на ней стоило закончить разговор. Он вовсе не хотел затянуть беседу и вызвать у неё раздражение, как это явно сделал Формонкриф. Слишком рано, чтобы… нет, он попробует.

— Между прочим, я собираю на званый ужин кое-каких моих старых друзей — семейство Куделка. Карин Куделка, в некотором роде протеже моей матери, только что вернулась после учебного года на Колонии Бета. Сейчас ей некогда, но как только я смогу выяснить, когда все будут свободны, я хотел бы, чтобы и Вы тоже пришли и познакомились с ними.

— Я бы не хотела вторгаться…

— Четыре дочери, — мягко возразил он ей, — Карин — младшая. Их мать, Дру, И коммодор Куделка, разумеется. Я их знаю всю свою жизнь. И жених Делии — Дув Галени.

— Пять женщин в семье? Сразу? — явная нотка зависти послышалась в её голосе.

— Думаю, Вы получите от их общества массу удовольствия. А они — от Вашего.

— Я не очень много встречала женщин в Форбарр-Султане… они все так заняты… — Она опустила взгляд на чёрную юбку. — Мне всё же пока не стоит посещать вечеринки.

— Семейный вечер, — подчеркнул он, ловко уходя от этой темы. — Конечно, я хочу пригласить и госпожу Фортиц с мужем. — Почему бы нет? В конце концов, у меня целых девяносто шесть стульев.

— Возможно… это было бы полностью прилично.

— Отлично! Я свяжусь с Вами ближе к дате встречи. Да, и позвоните Пиму, чтобы он уведомил охрану Дома, когда появятся Ваши рабочие, чтобы внести их в допуск безопасности.

— Разумеется.

На этой тщательно сбалансированной ноте, тёплой, но не слишком личной, он попрощался и сбежал.

Так, враг уже стоял у её ворот. Не паникуй, парень. Начать можно со званого ужина — и постепенно довести её и до согласия разделить с ним некоторые связанные с предстоящей свадьбой обязанности. И кто знает, что бы могло случиться к тому моменту, когда они полдюжины раз появятся на людях вместе?

Но я, к сожалению, этого не знаю.

Он вздохнул и поспешил под дождём к ожидающему его автомобилю.

Катерина побрела назад на кухню посмотреть, не нужна ли её тёте помощь в наведении чистоты. Она чувствовала себя виноватой, опасаясь, что слишком задержалась, и действительно обнаружила госпожу Фортиц уже сидящей за кухонным столом с чашкой чая и стопкой, судя по смущённому выражению на лице, сочинений первокурсников. Тётя отчаянно нахмурилась, заскребла ручкой по бумаге, затем оглянулась и улыбнулась.

— Всё сделано, дорогая?

— Скорее, только началось. Лорд Форкосиган выбрал дикий сад. Он действительно хочет, чтобы я этим занялась.

— Я никогда в этом не сомневалась. Он решительный человек.

— Извините за всё это беспокойство сегодня утром, — Катерина махнула рукой в сторону гостиной.

— Не вижу, за что тебе извиняться. Ты их не приглашала.

— Да, действительно, не я. — Катерина с улыбкой показала свою новую кредитную карточку: — Но лорд Форкосиган уже заплатил мне за проект! Я могу теперь отдать вам арендную плату за наше с Никки проживание здесь.

— О боже, какая арендная плата? Нам ничего не стоит позволить вам пользоваться пустыми комнатами

Катерина заколебалась: — Только не говорите, что и наша еда достаётся вам бесплатно.

— Если хочешь купить что-нибудь на кухню, пожалуйста. Но я думаю, лучше бы сохранить эти деньги, пока ты осенью не пойдёшь учиться.

— И то, и другое, — твёрдо кивнула Катерина. Тщательно контролируя расходы, она могла бы благодаря этой кредитной карте ещё несколько месяцев не просить отца о деньгах. Па не отказал бы ей, но она не хотела этим вручать ему право дать ей кучу нежелательных советов и предложений, как устроить её жизнь. Он однозначно дал понять на похоронах Тьена, что, по его мнению, ей стоит вернуться в родительский дом, как приличествует вдове фора, или переехать к матери её покойного мужа, хотя госпожа Форсуассон-старшая её и не приглашала.

И как он себе это представлял — Катерина и Никки будут жить в его скромной квартире или найдут возможность получить образование в маленьком городке Южного Континента, где он поселился, выйдя в отставку? Саша Форвейн порой казался человеком, которого жизнь странным образом победила. Он всегда выбирал консервативное решение. Его женитьба была смелым шагом, но мама лишь приблизительно вписывалась в узкие рамки своей роли - роли жены бюрократа-чиновника. Неужели в конце концов дух поражения распространился, словно зараза? Катерина иногда спрашивала себя, не был ли брак её родителей, в некоем неуловимом смысле, таким же по сути неравным союзом, как и её собственный?

Седоволосая голова промелькнула за окном, со скрежетом открылась задняя дверь и появился дядя Фортиц, а за ним и Никки. Профессор засунул голову в кухню и спросил драматическим шёпотом: — Они ушли? Вернуться теперь безопасно?

— Вполне, — сообщила его жена, и он протопал в кухню. Он принёс и водрузил на стол большой пакет. Это оказалось печенье, причём в количестве, в несколько раз превышающем съеденное гостями.

— Ты думаешь, теперь нам хватит? — сухо спросила госпожа Фортиц.

— Никаких искусственных ограничений, — провозгласил её муж. — Я помню, как наши девочки проходили эту стадию. Весь день полный дом молодых людей, и к вечеру в доме ни крошки. Я никогда не понимал вашей щедрой стратегии. — Он кивнул на Катерину. — Я хотел уменьшить их число, предлагая им овощи с гнильцой и хозяйственные работы. Те, кто придут после этого во второй раз, докажут свои серьёзные намерения. А, Никки? Но по некоторым причинам женщины мне не позволили.

— Не стесняйтесь предлагать им все гнилые овощи и хозяйственные работы, какие вам придут в голову, — ответила Катерина. А также мы могли бы запереть двери и притвориться, что никого нет дома… Она хмуро уселась возле тёти и взяла себе печенье. — Вам с Никки в конце концов досталась ваша доля?

— Мы перекусили в пекарне — выпили кофе и молока с печеньем, — заверил её дядя.

Никки счастливо облизнул губы и кивнул в подтверждение.

— Дядя Фортиц говорит, что все они хотят на тебе жениться, — добавил он с явным недоверием. — Это правда так?

Спасибо, дядюшка, — кисло подумала Катерина. Она не знала, как же объяснить всё это девятилетнему мальчику. Хотя Никки, кажется, эта идея не пугает так сильно, как её саму.

— Это было бы незаконно, — пробормотала она. — Даже слишком. — Она слегка улыбнулась, совсем в стиле Бая Форратьера.

Никки игнорировал шутку: — Ты понимаешь, о чём я! Ты выберешь одного из них?

— Нет, дорогой, — заверила она его.

— Хорошо, — сказал он и после секундной тишины добавил: — Но если бы ты собиралась, лучше за майора, чем за лейтенанта.

— А-а… почему??

Катерина с интересом наблюдала, как Никки прилагает все усилия, чтобы выразить свою мысль «Формонкриф — снисходительный зануда-фор», но — к её облегчению — ему не хватило словарного запаса. Наконец он высказался: — Майору платят больше.

— Очень практичная точка зрения, — заметил дядя Фортиц, и, возможно, всё ещё не доверяя великодушию своей жены, завернул почти половину своего нового запаса печений, чтобы унести и спрятать их у себя в подвальной лаборатории. Никки пошёл за ним по пятам.

Катерина облокотилась на кухонный стол, положила подбородок на руки и вздохнула: — Стратегия дяди Фортица была бы не такой уж плохой идеей. Угроза хозяйственных работ помогла бы избавиться от Формонкрифа, и, конечно, отвадила бы Форратьера. Хотя я не совсем уверена, что это сработает на майоре Замори. А вот несвежие овощи были бы эффективным приёмом.

Тётя Фортиц снова села и взглянула на неё с шутливой улыбкой.

—Так как мне поступать, Катерина? Говорить твоим потенциальным ухажёрам, что тебя нет дома или ты не принимаешь?

— А Вы можете? Как только я начну работать в саду, это будет правдой, — сказала Катерина, обдумывая это предложение.

— Бедные мальчики. Мне их почти жалко.

Катерина коротко усмехнулась. Мужской интерес ощущался ею, словно давящая, сжимающая рука, увлекающая её назад в темноту. От подобного у неё по коже ползли мурашки.

Теперь каждая ночь, которую она проводит одна, без Тьена, для неё — райское блаженство одиночества. Она может полностью раскинуть руки и ноги во все стороны кровати, роскошествуя на гладкой поверхности, не думая о компромиссе, замешательстве, притеснении, переговорах или уважении. Свободна от Тьена. За долгие годы их брака она сделалась почти бесчувственной к их отношениям, его обещаниям и страхам, его отчаянным потребностям, его тайнам и лжи. Когда наконец его смерть разорвала путы её клятвы, то её душа вся словно пробудилась, болезненно покалывая, как затёкшая часть тела, когда восстанавливается кровообращение. Я не знала, что была в тюрьме, пока не освободилась. Мысль о том, чтобы добровольно вернуться в такую брачную клетку и запереть дверь ещё одной клятвой, чуть не заставила её закричать.

Она покачала головой: — Мне не нужна ещё одна зависимость.

Её тётя дёрнула бровью: — Тебе не нужен ещё один Тьен, это так. Но не все мужчины такие, как он.

Катерина стиснула кулаки, размышляя.

— Но я сама всё ещё такая же, как была. Я не знаю, не приведёт ли меня близость на старую дурную дорожку. Не скачусь ли я на самое дно, а затем пойму, что я пуста. Самая ужасная мысль, приходящая мне в голову, когда я оглядываюсь назад — что всё это было не только ошибкой Тьена. Я позволяла ему становиться всё хуже и хуже Если бы ему повезло жениться на женщине, которая противостояла бы ему, проявила бы настойчивость…

— Твоя цепочка логических выводов вызывает у меня головную боль, — мягко заметила её тётя.

Катерина пожала плечами: — Теперь об этом можно спорить.

После долгой секунды тишины госпожа Фортиц спросила с любопытством: — А что ты думаешь о Майлзе Форкосигане?

— С ним всё в порядке. От него у меня мурашки не бегают.

— Я думала — там на Комарре — он казался слегка увлечённым тобой.

— О, это была просто шутка, — твёрдо сказала Катерина. Их шутка немного вышла за рамки, но они оба были утомлены и ошеломлены разрешением этих дней и часов ужасного напряжения… его ослепительная улыбка и блестящие глаза на усталом лице сверкнули в её памяти. Это должна быть шутка. Поскольку если это не так… ей следовало закричать. И она слишком измучилась, чтобы встать. — Но хорошо, что ещё кто-то искренне заинтересовался моими садами.

— М-м-м… — ответила её тётя и вернулась к очередному сочинению.

Полуденное весеннее солнце Форбарр-Султаны прогрело серые каменные стены Дома Форкосиганов так, что они чуть не плавились, когда нанятый Марком автомобиль въехал на подъездную аллею. Охранник СБ в проходной у ворот оказался Марку незнаком — в прошлом году Марк его не видел. Охранник был почтителен, но дотошен, вплоть до того, что проверил отпечаток ладони и рисунка сетчатки Марка, прежде чем пропустить машину внутрь с бормотанием, долженствующим обозначать извиняющееся «милорд…». Марк смотрел через окошко машины, как они подъезжали к парадному крыльцу.

Снова в Доме Форкосиганов. Дома? Его удобная студенческая квартира там, на Колонии Бета, теперь представлялась ему больше домом, чем эта обширная каменная громада. Но хотя он сейчас голоден, сексуально возбуждён, устал, напряжён и подвержен эффекту скачковой задержки, его по крайней мере не выворачивает наизнанку в пароксизме ожидаемого ужаса, как в прошлый раз. Это просто особняк Форкосиганов. Это можно вынести. И как только он доберётся до своей комнаты, он сможет позвонить Карин, да! Он поднял колпак машины в ту же секунду, как автомобиль опустился на мостовую, и обернулся, чтобы помочь Энрике вытащить вещи из машины.

Нога Марка ещё только коснулась бетона, когда оруженосец Пим выглянул из парадных дверей, обратившись к нему с энергичным, хотя и немного укоризненным, приветствием.

— Милорд Марк! Вам надо было позвонить нам из космопорта, милорд. Мы встретили бы Вас как полагается.

— Всё нормально, Пим. Вряд ли вся наша техника как-то влезла бы в бронированный лимузин. Не волнуйтесь, там для вас ещё много работы. — Нанятый ими грузовой фургон, следующий за ними от космопорта, миновал охраняемые ворота и, пропыхтев по дорожке, с шипением остановился позади них.

— Святые угодники, — пробормотал Энрике краешком рта, когда Марк бросился помогать ему вытащить наружу его хрупкий багаж, ехавший на сидении между ними. — Вы действительно Лорд Форкосиган. Я, если честно, не особенно верил в это до этой минуты.

— Я действительно лорд Марк, — поправил его Марк. — Усвой это немедленно. Здесь это важно. Я не наследник графа и не стремлюсь им когда-нибудь стать. — Марк кивнул на новый невысокого роста персонаж, выходящий из особняка через резные двойные двери, теперь уже широко приветственно распахнутые. — Вот он — лорд Форкосиган.

Майлз не выглядел наполовину больным, вопреки тем странным слухам относительно его здоровья, которые доходили до Колонии Бета. Кто-то приложил руку к улучшению его гражданского гардероба, судя по тому изысканному серому костюму, в который он одет. Майлз заполнял свою одежду полностью, не выглядя столь болезненно тощим, каким всё ещё был почти год назад, во время их последней здешней встречи. Он с усмешкой сделал шаг навстречу Марку и протянул ему руку. У них вышло твердое, братское рукопожатие. Марк сейчас отчаянно нуждался в объятии — но не Майлза.

— Марк, чёрт возьми, ты застал нас врасплох. Мы думали, ты позвонишь с орбиты, когда прибудет ваш корабль. Пим бы заехал за тобой в космопорт.

— Мне так и советовали.

Майлз пристально поглядел на него, и Марк вспыхнул от неловкости. Врач Лилли Дюрона дала ему лекарства, позволяющие выводить с мочой больше веса значительно быстрее, чем это происходит естественным путем, и он неукоснительно следовал строгому режиму диеты и жидкостей, но не мог при этом ещё и бороться с негативными побочными эффектами. Она сказала, что комплексный препарат не вызывает привыкания, и Марк ей верил; он ждал не дождался, когда же он сможет покончить с этой гадостью. Теперь он весил чуть больше, чем когда в последний раз ступал на Барраяр — в точности как и планировалось. Убийца освободился из клетки сковывающей его плоти и способен снова защитить их, если ему это вообще понадобится… Но Марк не ожидал, насколько дряблым и серым будет выглядеть — словно он резко растаял, как свеча под солнцем.

И действительно, следующими словами его брата были: — Ты в порядке? Ты не очень-то хорошо выглядишь.

— Скачковая задержка. Это пройдёт. — Он усмехнулся. Он не знал в точности, таблетки, Барраяр или разлука с Карин довели его до ручки, но он абсолютно уверен относительно лекарства от этой неприятности. — Вы получили известие от Карин? С ней всё в порядке?

— Да, она приехала на прошлой неделе и чувствует себя прекрасно. А что это за специальная коробка со всеми этими лотками?

Марк хотел видеть Карин больше всего на свете, но — сначала о делах. Он повернулся к Энрике, с неприкрытым интересом вытаращившегося на него и его клон-брата / родителя.

— Я привёз гостя. Это — доктор Энрике Боргос. Энрике, это мой брат Майлз, лорд Форкосиган.

— Добро пожаловать в Дом Форкосиганов, доктор Боргос, — сказал Майлз, обменявшись с ним автоматически вежливым рукопожатием. — Ваше имя, кажется, звучит по-эскобарски?

— Э-э, да, э-э, лорд Форкосиган.

О чудо, Энрике сумел в этот раз всё произнести верно. А Марк наставлял его в правилах барраярского этикета только каких-то десять дней подряд…

— И в какой области Вы доктор? — Майлз ещё раз встревоженовстревоженно поглядел на Марка; как полагал Марк — выстраивая всяческие тревожные теории относительно здоровья своего клон-брата.

— Не в медицине, — заверил Марк Майлза. — Доктор Боргос — биохимик и генетический энтомолог.

— Слова…? Нет, это этимология. Насекомые — вот это вернее. — Майлз снова скосил глаза на большой обитый сталью ударопрочный ящик у своих ног. — Марк, а почему на этом ящике отверстия для воздуха?

— Мы с лордом Марком собираемся работать вместе, — искренне ответил Майлзу долговязый учёный.

— Я думаю, мы сможем выделить для этого какую-то комнату, — добавил Марк.

— Бог вам в помощь. Дом ваш. Я переехал прошлой зимой в большие апартаменты на втором этаже восточного крыла, так что всё северное крыло выше первого этажа теперь не занято. За исключением комнаты в мансарде на четвёртом этаже, где живёт оруженосец Ройс. Днем он спит, так что вы, возможно, захотите его слегка потеснить. Отец и мать привезут с собой свою обычную армию, когда они приедут сюда к празднику Середины Лета, но тогда мы сможем перенести вещи, если будет необходимо.

— Энрике надеется устроить здесь небольшую временную лабораторию, если ты не против, — сказал Марк.

— Я надеюсь, ничего взрывчатого? Или ядовитого?

— О, нет, нет, лорд Форкосиган, — уверил его Энрике. — Вообще ничего подобного.

— Тогда я не вижу никаких возражений. — Он опустил взгляд на ящик и вполголоса добавил: — Марк… а почему отверстия для воздуха i>закрыты сеткой?

— Я всё потом объясню, — заверил его Марк легко, — как только мы разгрузимся и я заплачу за аренду машин. — Из-за спины Пима появился оруженосец Янковский; Марк продолжил разъяснения: — Большой синий чемодан — мой, Пим. Всё остальное пойдёт к доктору Боргосу.

Завербовав себе в помощь водителей, они быстро разгрузили содержимое фургона в выложенный чёрно-белой плиткой вестибюль. Был один тревожный момент, когда оруженосец Янковский, шатаясь под тяжестью багажа — где, как точно знал Марк, в спешке упакована лабораторная стеклянная посуда, — наступил на чёрно-белого котенка, удачно замаскировавшегося на фоне плиток пола. Оскорблённое существо испустило оглушительный вой, зашипело и метнулось между ногами Энрике, чуть не сбив с ног эскобарца, именно в этот момент с трудом удерживающего на весу чрезвычайно дорогой молекулярный анализатор; всё спасла только хватка Пима. Во время полночного набега на опечатанные лаборатории за результатами работ и незаменимыми экземплярами их чуть не поймали — и всё потому, что Энрике настоял на том, чтобы вернуться и забрать проклятый анализатор. Марк воспринял бы как некую мировую справедливость, если бы тот сейчас уронил его. Я куплю Вам новую лабораторию целиком, когда мы доберёмся до Барраяра, пробовал убедить он эскобарца. Но тот, казалось, думал, что Барраяр всё ещё переживает Период Изоляции, и не ожидал возможности получить здесь что-нибудь более подходящее для научной работы, нежели стеклянная призма, перегонный куб и, возможно, долото для трепанации.

Ещё больше времени они потратили на то, чтобы устроиться в своём жилище, поскольку идеальным местом, которое Энрике немедленно попытался забрать под свою новую лабораторию, оказалась гигантская, модернизированная, ослепительно освещённая и в изобилии электрифицированная кухня. По зову Пима торопливо появился Майлз, чтобы отстоять этот плацдарм для своей кухарки, впечатляющей женщины, которую он, похоже, считал необходимой для гладкого течения не только его домашнего хозяйства, но и новой политической карьеры. После того, как Марк вполголоса объяснил Энрике, что фраза «Дом — ваш» — просто вежливое выражение и её не стоило принимать буквально, тот дал себя уговорить на запасную прачечную в полуподвале северного крыла, не столь просторную, но с водопроводом и неиспользуемым канализационным оборудованием. Марк пообещал устроить поездку за любыми покупками — инструменты, станки, маски, освещение и прочее, чего сердце Энрике желало получить как можно скорее, — и оставил его распаковывать свои сокровища. Учёный не выказал вообще никакого интереса к выбору спальни. Марк представил, что тот, скорее всего, перетащит кровать в свою новую лабораторию и устроится там, словно задумчивая курица, охраняющая свою кладку.

Марк бросил свой чемодан в ту же самую комнату, которую занимал в прошлом году, и вернулся в прачечную, чтобы подготовить для старшего брата своё предложение. Там, на Эскобаре, всё казалось таким логичным, но тогда Марк ещё не был знаком с Энрике столь же хорошо, как сейчас. Этот человек гений, но, боже всемогущий, за ним нужно присматривать. Марк подумал, что лишь теперь полностью разобрался во всех неприятностях с объявлением банкротства и исками о мошенничестве.

— Дайте мне вести этот разговор, хорошо? — твёрдо разъяснил он Энрике. — Майлз здесь очень важная персона, Имперский Аудитор, и ещё он имеет доступ непосредственно к императору. Его поддержка могла бы обеспечить нам хороший старт. — И что ещё важнее, его активное возражение могло бы быть фатальным для всего плана; он мог бы всё уничтожить одним словом. — Я знаю, как с ним работать. Только соглашайтесь со всем, что я говорю, и не пытайтесь добавить от себя какие-то приукрашивания.

Энрике нетерпеливо кивнул и, словно огромный щенок, преданно поплёлся за ним через лабиринт дома, пока они не выследили Майлза в большой библиотеке. Пим только что подал еду — чай, кофе, вина из подвалов Форкосигана, два из множества сортов производимого в Округе пива и поднос с различными закусками, напоминающий изысканный съедобный витраж. Оруженосец отвесил Марку сердечный приветственный поклон «добро пожаловать домой» и вышел, оставив братьев наслаждаться воссоединением.

— Как удобно, — сказал Марк, придвигая стул к низенькому столу. — Закуски. Кстати, у меня есть новый продукт — ты можешь попробовать его на вкус, Майлз. Я думаю, он мог бы принести немало выгоды.

Майлз заинтересованно приподнял бровь и наклонился вперёд — Марк развернул квадратик красивой красной фольги и достал мягкий белый кубик. — Какой-то сыр, да?

— Не совсем, хотя это — в некотором смысле животный пищевой продукт. Это — исходный вариант безо всяких приправ. Ароматизаторы и красители можно добавить по вкусу, и я тебе покажу кое-что из этого позже, когда у нас будет время их изготовить. Это чертовски питательно: совершенно сбалансированная смесь углеводов, белков и жиров, со всеми необходимыми витаминами в нужных соотношениях. Можно было бы жить на диете из одного этого продукта и воды, если понадобится.

— Я сам жил так три месяца подряд! — гордо заявил Энрике. Марк стрельнул в его сторону хмурым взглядом, и он поник. Марк взял с подноса один из серебряных ножей, разрезал кубик на четыре части и положил одну себе в рот.

— Попробуй это! — сказал Марк, жуя. Он остановил себя, чтобы не изобразить демонстративное бормотание «ням-ням» или иной убедительный звуковой эффект. Энрике тоже взял кусочек. Чуть осторожнее, но это сделал и Майлз. Он положил кусочек в рот, но заколебался, заметив, что оба глядят на него и замерли при его жесте. Он дёрнул бровью и прожевал кусок. В тишине все затаили дыхание. Он сглотнул.

Энрике, едва способный сдержаться, выпалил: — Ну, как Вам понравилось?

Майлз пожал плечами. — Это… нормально. Пресно, но вы сказали, что это не приправлено. На мой вкус — получше большинства армейских рационов, съеденных мною за всю жизнь.

— О, армейские рационы! — сказал Энрике. — Ну, я никогда не думал о применении к…

— К этой стадии мы перейдём позже, — сказал Марк.

— Так, и что делает эту штуку столь потенциально выгодной? — спросил Майлз с любопытством.

— Потому что благодаря чуду современной биоинженерии этот продукт можно сделать практически бесплатным. Клиент только покупает — или, возможно, получает лицензию — на начальную партию масляных жуков, и всё.

Повисла недолгая, но многозначительная тишина.

— Партию чего?

Марк вынул из кармана пиджака небольшую коробку и аккуратно снял крышку. Энрике выжидательно напрягся.

— Это, — сказал Марк, протянув коробку брату, — и есть масляный жук.

Майлз поглядел в коробку и отшатнулся: — Ик! Это отвратительнейшая штука из всех, какие я видел в своей жизни!

Рабочий масляный жук размером с большой палец царапал стенки коробки всеми своими шестью короткими лапами и отчаянно махал антеннами, пытаясь выбраться. Марк мягко отодвинул его крошечные коготки от верхнего края. Масляный жук скрипнул рудиментным надкрыльем унылого коричневого оттенка и изогнулся, передвигая свой белый, мягкий, поблескивающий живот в безопасный угол. Майлз снова склонился над коробкой, не в силах оторвать глаз: — Это напоминает гибрид таракана, термита и… и… э-э… и прыща.

— Стоит признать, его внешний вид — не самая большая ценность в плане продажи.

Энрике выглядел возмущённым, но не стал оспаривать это заявление вслух.

— Его огромная ценность в его эффективности, — продолжил Марк. Хорошо, что они не начали с показа Майлзу целой колонии жуков. Или хуже того — их королевы. Они могли провернуть дело с королевой масляных жуков попозже, а пока только протащили предполагаемого спонсора по немногим психологическим ухабам. — Эти существа едят почти любой вид низкосортной органической пищи. Мякину, обрезки травы, морские водоросли — назови сам что угодно. Затем в их кишечнике органическая материя перерабатывается тщательно подобранным комплексом симбиотических бактерий в… в жучье масло. Они его срыг… выдают через рот и пакуют в специальные ячейки в своём улье, а собирать эти ячейки уже просто. Сырое жучье масло…

Энрике показал — что было совершенно излишне — на последний кусочек, всё ещё лежащий на фольге.

— … совершенно съедобно уже на этой стадии, — продолжил Марк громче, — хотя оно может быть далее приправлено или обработано. Мы думаем о разработке более сложного варианта продукта, где бактерии, обеспечивающие желательные вкусовые разновидности масла, будут добавляться непосредственно в кишечник жука, так что необходимости в указанной стадии может и не быть.

— Жучиная рвота, — сказал Майлз, борясь с упомянутым эффектом сам. — Вы накормили меня жучиной рвотой. — Он коснулся ладонью губ и торопливо подлил себе вина. Посмотрел на масляного жука, на оставшийся кусочек масла — и отпил большой глоток. — Вы с ума сошли, — сказал он убеждённо. Отпил ещё раз, долго и тщательно перекатывая вино во рту, прежде чем сглотнуть.

— Это делается так же, как мёд, — сказал Марк отважно, — только по-другому.

Майлз наморщил брови, рассматривая этот аспект. — Совсем по-другому. Подождите. А в том ящике, который вы принесли, тоже эти рвотные жуки?

— Масляные жуки, — холодно поправил Энрике. — Они упакованы с наибольшей эффективностью…

— И сколько… этих жуков?

— Мы вывезли двадцать королев в разных стадиях развития, когда покинули Эскобар, с каждой примерно до двухсот рабочих насекомых, — объяснил Энрике. — Они очень хорошо перенесли дорогу — я так гордился девочками! — они более чем удвоили свое число. Очень заняты были!! Ха-ха!

Губы Майлза зашевелились в расчётах: — Вы привезли больше восьми тысяч этих отвратительных штук в мой дом?

— Вижу, что тебя волнует, — вставил Марк быстро, — и ручаюсь тебе — это проблемой не будет.

— Вряд ли ты можешь это видеть. Так что именно не будет проблемой?

— Масляные жуки абсолютно контролируемы с экологической точки зрения. Рабочие жуки бесплодны; воспроизводиться могут только королевы, причём они партеногенетичны — и не плодовиты, пока не обработаны специальными гормонами. Зрелые королевы не могут даже двигаться без помощи человека. Любой рабочий жук, которому повезёт выбраться наружу, просто будет блуждать, пока не умрёт, и конец этой истории.

Энрике изобразил расстроенную гримасу, представив такой печальный конец, и пробормотал: — Бедняжка…

— Чем быстрее, тем лучше, — сказал Майлз холодно. — Бр-р!

Энрике посмотрел на Марка укоризненно и начал вполголоса: — Вы обещали, что он поможет. Но он точно такой, как и все другие. Близорукий, эмоциональный, неблагоразумный…

Марк остановил его жестом: — Успокойтесь. Мы ещё не перешли к самой важной части.

Он обратился к Майлзу: — Здесь есть одна изюминка. Мы предполагаем, что Энрике сможет создать разновидность масляных жуков, способных есть местную барраярскую растительность и преобразовывать её в съедобное для человека продовольствие.

Майлз открыл рот, затем снова закрыл. Его взгляд заострился: — Ну, дальше…

— Вообрази это. Каждый фермер или поселенец в глуши может разводить в улье этих жуков, а они будут ползать вокруг и объедать все дикорастущие чужеродные растения, на которые вы, барраярцы, тратите столько сил, чтобы их выкорчевать, сжечь и терраформировать освобождённое место. И мало того, что фермеры получат бесплатную еду, они получат ещё и бесплатное удобрение. Гуано масляных жуков потрясающе действует на растения — стоит им только его впитать, и они растут как сумасшедшие.

— О, — Майлз откинулся на спинку стула, уставившись в одну точку. — Я знаю кое-кого, кто очень интересуется удобрениями…

Марк продолжал: — Я хочу организовать компанию по развитию здесь, на Барраяре, одновременно торгуя уже имеющимися масляными жуками и создавая новые разновидности. С научным гением Энрике и таким деловым гением, как я, — и позвольте нам не смешивать эти две вещи, — о да, нет никакого предела тому, чего мы можем добиться.

Майлз глубокомысленно нахмурился: — И зачем вы улетели с Эскобара, позвольте спросить? Зачем ты привёз этого гения и весь его продукт сюда?

Энрике попал бы примерно на десять лет в тюрьму, если бы я не появился, но не будем вдаваться в подробности. — У него тогда не было меня, чтобы вести бизнес. И приложение этого продукта к барраярским условиям абсолютно неотразимо, тебе не кажется?

— Если это заработает.

— Органику земного происхождения жуки могут обрабатывать уже сейчас. Мы создадим рынок как можно скорее и будем использовать прибыль, чтобы финансировать основное исследование. Я не могу составить график, пока у Энрике не будет больше времени для изучения барраярской биохимии. Возможно, год–два, чтобы, э-э, расселить всех жуков. — Марк коротко усмехнулся.

— Марк… — Майлз, нахмурившись, смотрел на закрытую коробочку с масляным жуком, лежавшую на столе. Из неё доносилось тихое царапанье. — Звучит логично, но я не знаю, подействует ли логика на простой народ. Никто не захочет есть пищу, сделанную штукой вроде этой. Чёрт, они не захотят есть ничего, чего это касалось.

— Люди едят мёд, — заспорил Марк. — И его тоже делают насекомые.

— Пчелы, они… они в чём-то симпатичные. Они пушистые и одеты в красивую полосатую форму. И они вооружены жалами, похожими на небольшие мечи, а это заставляет людей их уважать.

— А, понятно — фор-класс среди насекомых, — снисходительно пробормотал Марк. Они с Майлзом обменялись язвительными улыбками.

Энрике произнёс изумлённым тоном: — Вы думаете, сделай я своих масляных жуков с жалами, барраярцам они бы больше понравились?

— Нет! — хором выпалили Майлз с Марком.

Энрике с несколько обиженным видом замолчал.

— Так, — Марк откашлялся. — План такой. Я устрою Энрике в настоящей лаборатории, как только у меня будет время на поиски чего-то подходящего. Я не уверен, будет лучше организовать её в Форбарр-Султане или Хассадаре — в последнем случае это увеличит деловую активность в Округе, чего ты так добиваешься.

— Верно… — согласился Майлз. — Поговори с Циписом.

— Я и собираюсь. Ты теперь понимаешь, почему я мысленно называю их денежными жуками? И как ты думаешь, ты хотел бы вложить в это деньги? Мелочь, а все же в деле лучше быть с самого начала и все такое.

— Нет… не сейчас. Но всё равно спасибо, — сказал Майлз нейтрально.

— Мы, гм... знаешь, мы благодарим тебя за временное пристанище.

— Без проблем. Или по меньшей мере… — его взгляд похолодел, — лучше бы их не было.

В беседе наступила пауза. Майлз, скорее всего, вспомнил о своей роли гостеприимного хозяина дома — и предложил им угощаться. Энрике выбрал пиво, а затем просто достал обоих экскурсом в историю использования дрожжей в пищевом производстве, начиная с Луи Пастера, с побочными комментариями о параллелях между дрожжевыми микроорганизмами и симбионтами масляных жуков. Майлз пил много вина и был неразговорчив. Марк понемногу отъедал от огромного шедевра на блюде и подсчитывал, когда же закончится его курс лечения по снижению веса. Или, может быть, ему просто стоит устроить себе на ночь промывание желудка…

Наконец появился Пим — явно играющий роль дворецкого в небольшом холостяцком хозяйстве Майлза — забрать тарелки и стаканы. Энрике с интересом оглядел его коричневую униформу и спросил, что означает и откуда происходит серебряная вышивка на его воротнике и манжетах. Это на самом деле разговорило Майлза, и он рассказал Энрике о нескольких примечательных моментах семейной истории (вежливо опустив их видное место в неудавшемся барраярском вторжении на Эскобар поколение назад), о прошлом Дома Форкосиганов и об истории их герба. Эскобарец казался очарованным тем, что рисунок «горы-и-лист» произошёл от графской отметки, которой опечатывались мешки с собранными в Округе налогами. Марк считал, что Энрике в конце концов освоил общественные приличия. Возможно, он развил бы вскоре и другое. Можно надеяться.

Когда, по расчётам Марка, прошло достаточно времени, и они с Майлзом почувствовали, что выполнили свой непривычный и всё ещё неуклюжий ритуал братских уз, он заговорил о разборке вещей, и вечеринка в честь возвращения домой завершилась. Марк отвёл Энрике обратно в его новую лабораторию и убедился, что тот там хорошо устроился.

— Отлично, — искренне заявил он учёному. — Дело пошло лучше, чем я ожидал.

— О, да, — произнес Энрике неопределённо. У него был такой туманный взгляд, что можно воочию представить, как у него в голове пустились в танец длинные органические молекулы — хороший признак. Эскобарец явно выживет даже после травмирующей пересадки на чужую почву. — И мне пришла в голову замечательная идея, как заставить твоего брата полюбить моих масляных жуков.

— Великолепно, — ответил Марк наугад и покинул лабораторию. По боковой лестнице он рванулся наверх — через две ступеньки сразу - в свою спальню, где его ждал комм-пульт: позвонить Карин, Карин, Карин.

1 ! 2 ! 3 ! 4 ! 5 ! 6 ! 7 ! 8 ! 9 ! 10 ! 11 ! 12 ! 13 ! 14 ! 15 ! 16 ! 17 ! 18 ! 19 ! эпилог

---

На главную страницу Лоис М.Буджолд